мужчина, лет сорок. Огнестрел. Документы отсутствуют. Пистолет – переделка, вставка под пять сорок пять.
Они вошли в малюсенькую комнатку. Двенадцать квадратных метров давно не ремонтированной пустоты. Засаленные синюшные обои. Тускло-пестрая шторка на окне. Из мебели – старинная, когда-то роскошная кровать, под серым казарменным одеялом. На одеяле, почти в центре, темное пятно. Сантиметров десять в диаметре.
– Стреляли не в голову, – подумал вслух Калмычков.
– В область сердца, – уточнил Егоров. – А почему – «стреляли»?
– Есть свидетели самоубийства?
– Так точно, – Егоров указал на стоящий в углу штатив для фото– и киносъемки. Калмычков принял его за инвентарь опергруппы, успел удивиться – казенное имущество забыли. – В момент самоубийства штатив стоял вот здесь, между кроватью и окном. Запись велась на цифровую камеру «Панасоник». Камера, пистолет и одежда самоубийцы – в вещдоках. Протокол почитаете, если хотите. Зацепиться не за что.
Калмычков поворошил на подоконнике кучку новых неиспользованных носок и трусов из вскрытых упаковок.
– А если 110-я? Что на камеру записано?
– Выстрел. Эффективной записи – минута пятьдесят. Потом, двадцать одна минута – труп на кровати. Первым в комнату вошел я. Добрался быстрее уродов из 28-го, те еще ходоки. Через пять минут приехала «скорая»… – ответил Егоров.
– Так-так… Какое впечатление производит самоубийца? Статус его, понимаете? Богатый – бедный, из «быков», из блатных?
Егоров недоуменно посмотрел на Калмычкова.
– Вам-то, зачем? В протоколе все есть. Следствие, что сможет – покажет. Готовенькое прочитаете. В толк не возьму, какого лысого меня здесь торчать заставили? Нормальные люди уже и футбол посмотрели, и пива надулись. Чего Главк не в свои дела лезет?
Этот вопрос волновал и самого Калмычкова. Но не с Егоровым же его обсуждать.
– Отвечайте на вопрос, капитан. Остальное – не ваше дело.
– Слушаюсь! – вытянулся Егоров. Лицо его изобразило кретинизм, и Калмычков понял, что толку больше не добьется. – Докладываю! Никакого впечатления труп не произвел! Наколки отсутствуют, на роже у него ничего не написано.
– Хватит «дурку включать»! Я пытаюсь понять смысл происходящего. Если дело простое – почему репортеры приехали, телевидение. Почему они-то налетели?
– Не могу знать! – не унимался Егоров. – Кто-то их вызвал.
– Ладно, ступайте домой. Два вопроса вдогонку…
– Хоть три, товарищ подполковник! – обрадовался и сразу стал нормальным Егоров.
– Кто сообщил о самоубийстве?
– Соседи, старички. За стенкой живут. Приютили квартиранта. Как только выстрел услышали, сразу и позвонили. Телефон у них, по счастью, работает, – ответил Егоров.
– Что делал здесь журналист? – спросил Калмычков.
Дался ему этот доходяга.
– Ничего
