Лагутин. – Она хорошо к тебе относится. И я, тоже. А Перельман ваш… Одним словом, он на тебя два рапорта генералу подал. Один – о наказании за невыполнение приказа по какому-то самоубийству. И заметь, сразу «неполное»! Не «выговор», не «строгач»… «Предупреждение о неполном служебном соответствии»! Танька как прочитала, хотела тебе звонить, но струсила. Ей за утечку, сам понимаешь, что будет. Выкинут, и хрен где потом устроишся! Меня позвала. Знает, что пересекались. Смотри, Николай Иванович, я тебе как человеку.
– Успокойся, Саня, – сказал Калмычков. – Если бы во мне сомневался, разве пришел бы?
– Не уверен. Про Перельмана все управление в курсе – редкая гнида. А тебя в Питере знают, кому надо… – Лагутин прикурил от калмычковской зажигалки.
– Короче, – продолжил Саня. – Второй рапорт в Управление собственной безопасности. Просит проверить твои связи с коммерческими структурами. Конкретного не вменяет, но ход мыслей ясен. Копает под тебя. Убрали Макарыча, теперь его людей зачищают. Сволочь московская!
– Спасибо тебе, Саша. И подруге твоей спасибо. Думал, нормальных людей не осталось… – Калмычков не мог подобрать нужных слов. Редко кто с добром приходит. Благодарные слова в памяти всяким хламом завалены. – Спасибо, Саша! Не забуду.
– Я чего?.. – засмущался Лагутин – Татьяна обещала до обеда папочку с рапортами придержать, не понесет на подпись. Просись на прием к генералу, он людей понимает. Может, успеешь упредить?
– Попробую, – Калмычков задумался. – Ты ей скажи: пусть не подставляется. Не надо из-за меня. Пусть, как положено, делает.
– Если генерал не напомнит, она до обеда продержит, – сказал Лагутин. – Еще раз прошу: моей не проболтайся. Или Валентине.
Лагутин пожал на прощание руку и вышел из кабинета.
«Молоток, Сашка! – думал Калмычков. – Предупредил. Однако, гусь каков! Валентина его в пример ставила: «Отличный семьянин! Вечерами дома…» А он генеральскую секретаршу закадрил. Подпольный Дон Жуан. «Я только разочек…» Ну, гусь!..»
На душе потеплело. Аж два человека не побоялись подставиться из-за него. Бескорыстно, во вред себе. Значит, жить еще можно: есть люди в МВД! И на гражданке – найдутся! Обойдется он без милиции. Похоже, судьба!
Если бы не перельмановские рапорты, еще цеплялся бы за службу. А теперь – дудки! Придется уволиться по собственному желанию. «По всей морде вам, господин Перельман, с вашими рапортами».
Еще вчера почуствовал: приказ о внутреннем расследовании – первый ход. Игра идет на выбывание. Но чистого Калмычкова уволить трудно. Это Перельман понимает. Обгадить решил.
Пусть покопается Калмычков в делишках Центрального РУВД. Пусть вываляется в чужих грехах, как бомж на помойке. Людей подставит, провоняет протоколами на своих же товарищей. Потом – пара-тройка взысканий. Лети Калмычков!.. Кто пожалеет стукача?
«Хрен вам!..» – сжал кулаки Калмычков.
Надо уйти героем. Отказался, мол, на товарищей компромат лепить. Совсем другое дело! Обеспечена помощь
