разрушенной крепости. Людей видно не было. Село было мертвым. За спиной Тиберия пропела труба, префект конницы обошел его слева и пустил коня в галоп. Слева и справа от пешей колонны вслед за ним, гремя железом и камнями, полетела конная турма. Обгоняя Головную центурию, турма разделилась. Часть конников, оставляя цепь, понеслась направо, огибая и отрезая поселок от реки Аракс. Другая часть, тоже оставляя цепь, рванулась вперед по дороге и за горой тоже ушла вправо, завершая, таким образом, окружение горы и села. Вновь пропела труба, солдаты Головной центурии развернулись в боевой порядок и бегом устремились к лачугам. Тиберий убрал меч в ножны и махнул рукой. В третий раз пропела труба, и колонна Пятого легиона «Алауда» колыхнулась и двинулась вперед. За горой с разрушенной крепостью дорога круто уходила влево, повторяя излучину реки. Тиберий увидел перед собой ровный зеленый луг, ниспадающий к берегу. Лучшего места для лагерной стоянки нельзя было и придумать, посмотрел на солнце, зависшее над вершинами горного хребта, и жестом подозвал к себе легата легиона. После короткого на ходу совещания вновь пропела труба, и радостное оживление пронеслось над легионом. Дневной переход через Ширакское нагорье был тяжел, и «мулы Мария» порядком подустали. («Мулы Мария» – так в шутку называли легионеров из-за того, что каждый нес на себе нелегкое снаряжение по перечню полководца и реформатора римской армии Гая Мария. Прим. авт.)
Легат легиона Корнелий Сцевола свернул с дороги и поскакал по полю, следом за ним полетели трубач с прыгающей за спиной трубой и знаменосец в традиционной волчьей шкуре с оскаленной пастью и с высоко поднятым штандартом. Императорский орел штандарта полыхал в лучах солнца. Тиберий съехал на обочину и остановился, пропуская колонну, наблюдая, как она растекается по полю людскими ручейками, и затем присоединился к замыкающей колонну конной группе. В центре поляны на высокой стойке закрепили штандарт, рядом поставили шатер Тиберия и палатку легата легиона. Две незащищенные рекой стороны лагеря ощетинились оборонительным частоколом из связанных канатами остро заточенных кольев. На легких разборных смотровых вышках уже заняли свои места дозорные. Над лугом заклубились дымки кашеварен. Цепи легионеров от кашеварен протянулись к реке. Огромные котлы заполнялись водой передаваемой по живым цепочкам в котелках из воловьей кожи. Лагерная жизнь кипела, слышались крики команд, возгласы и смех легионеров. Около шатра Тиберий спешился и скривился от боли, поддерживая безжизненную руку. Здесь его уже поджидали армейские эскулапы. Осторожно сняли броневую защиту, усадили на походное ложе и стали осматривать опухшее плечо. Удовлетворившись осмотром, старший лекарь положил свою левую руку на плечо раненого, правой рукой взял его запястье и неожиданно с силой дернул к себе. От дикой боли Тиберий вскочил, правая рука непроизвольно рванулась к мечу. Но, к счастью, меч остался в ножнах, а голова эскулапа на плечах. Обезумевшие, было, от боли глаза Тиберия стали приобретать осмысленное выражение, он пошевелил пальцами левой руки, согнул в локте
