бы совсем другим, верно? Или, к примеру, если б удалось через мозг привить и генетически закрепить в сознании масс политические и нравственные убеждения, открывающие путь к бескровной, именно БЕСКРОВНОЙ Мировой Коммунистической Революции, а значит и путь к созданию общества свободного от насилия, угнетения, зависти, лжи и корысти. А? Какая перспектива! Но Папа Бехтеев вдруг неожиданно умер. По одной версии, видите ли, отравился колбасой. По другой: был отравлен по приказу Бокия его дружком Григорием Майрановским, был у нас в ГПУ такой чудодей-химик. Отравили же его потому, что, якобы Папа достиг цели и сделал величайшее научное открытие. Сделать-то сделал, но, в силу, как тогда говорили, своей политической близорукости, решил сначала передать свое открытие на Запад и только потом опубликовать в СССР, чтобы, так сказать, альтруистически уравнять шансы капиталистов и коммунистов в беспримерной исторической схватке двух политических систем за право ваять мозги рядовых граждан. Папину «посылку» на Запад Бокий перехватил, рукопись изъял, но только позже выяснилось, что ключ к прочтению и пониманию своего открытия Папа унес с собой в могилу. Говорили, что товарищ Сталин товарищу Бокию этого прокола так и не простил. И вылез-таки через несколько лет этот прокол товарищу Бокию боком. Плохо кончил товарищ Бокий.
Злопыхатели, а их всегда и везде достаточно, муссировали еще две версии смерти Папы.
Будто Папа – человек крепкий, но уже далеко не юноша – сильно перетрудился с молоденькой аспиранткой. Была у нас такая. При ее появлении у всех, кто видел ее впервые, отвисала челюсть, в голову, извини за натурподробности, ударяла сперма, глаза лезли на лоб и оттопыривались штаны. В публикациях этой дивы иногда явно сквозил папин стиль, что и было, видимо, основанием для кривотолков о папиной «сладкой смерти». Ну, и последняя версия: Папу отравил на почве ревности кто-то из воздыхателей этой прелестницы. Как говорится: за что купил, за то и продаю. Но, как бы там ни было, со смертью Папы радужные научные перспективы отодвинулись в туманную даль. И тогда Бокий снова обратил свой взор к Тибету (говорили, что он отправлял туда экспедиции и раньше, но неудачно) и решил отправить в Тибет за знаниями весьма способного ученого Петра Соколова. И меня вместе с ним, причем так, что Петр об авторстве этой затеи и участии в ней Бокия и ГПУ не имел ни малейшего представления. Бокия же, вероятно, подтолкнули к этому решению немцы. Как только Генрих Гиммлер, надеюсь, тебе известно это имя, стал рейхсфюрером СС, а это назначение состоялось в начале 1929 года, черный орден приступил к тибетским изысканиям. До прихода фюрера к власти это делалось в обстановке строжайшей секретности.
Вот так, с подачи Глеба Ивановича Бокия, мы и попали сначала в Харбин, а затем в Тибет. В Харбине белоэмигрантская контрразведка пристегнула к нам Дамдина. Спасибо ей за это, потому что случилось непредвиденное: отношения между нами переросли в настоящую дружбу. Я, помнится, говорил тебе об этом. Второй и полной для всех неожиданностью
