мановению кисти
холодок у запястья —
что вспоминалось рабыне твоей, госпожа?
что вспоминалось тебе, Хармион?
мне бы, наверно – тюльпаны, степь и цвета ее…
Красные, как кровь – как кровь из вен,
если вовремя ей дать пролиться
как созвездья пентаграмм в столице —
вот насмешка – на кремле, в Москве
белые, как снег по пустырям,
соучастник ворожбы и воя,
как в июне ночи над Невою —
как зола – когда они сгорят
легкие – не легче забывать
о местах где ни земли ни тверди,
где пройти одной подобно смерти —
где случалось все же мне бывать…
…
О, я говорила – память опасней змеи у запястья
змеи голубого Нила, черной змеи.
Я говорила – не пытайте причастием
плоть красной глины,
солею молений ее и слезы у солеи
Ты почти одолела, моя госпожа —
жест оборота кончается в сердце и смерти
измерь
руку повыше кисти,
змейку на зарукавье пожалуй
…лепестки облетают листья цветов
старуха жалуется
все бормочет о сердце – оно у меня не болит
ни к чему сокрушаться, а лучше свое пожалей-ка
пахнет яблоком…
нет, показалось, здесь солнце сады опалит
это ветер к утру посвежел
– в добрый час, дочерей же Лилит
соблазняют не яблоком, сами они соблазняются змейкой
– Четверых схоронила, пора и честь знать
да гнетет меня сила, а кому отдать?
пришлась ты по сердцу, ты знаешь цвет травы
да тебе нельзя – иноверцы вы
…а что лет у нее за плечами!
я отвечу ей – не печалься,
что на себя возьму – то и моя вина
вера разная, мать. Смерть одна
…
Пахнет завязью яблока —
с древа жизни, душа моя
с древа жизни на этот раз
– искушаю
ибо взял Аллах себе сыновей
нам отдал дочерей,
дочь не-знаю-чья
бегство шестого дня и прочих дней
твоих вспоминаю
и бегство шестого дня и прочих дней
– майя, душа моя,
– майя
Я окликну – и стань за спиной
это земля страстей моих тобой забыта
а ею ты выдана головой
– и заглянем в напиток,
и кто кого,
пленница красной глины, и кто кого
– заглянем в него
когда я окликну
И испробуй яда, душа моя —
неужели
