приехала, одна и живёт. Каждый день, даже когда дождь или мороз, приходит к монастырю со своим товаром. Стоит с утра до вечера, день рождения отмечает…
Уезжая, оборачиваюсь на монастырь. Севанаванк восьмое тысячелетие делает своё дело: соединяет Небо и Землю. Между ними едва видно маленькую фигурку вечно семидесятилетней бабушки Шушан…
Я не твоя мама!
Много лет прошло, а чувство вины нет-нет, да и царапнет душу…
Череповец начала 90-х, эпоха тотального дефицита… Однажды, возвращаясь с младшим сыном из поликлиники, я зашла в маленький продмаг и – о, чудо! – там «выбросили» яйца. И очередь была небольшая – человек десять всего. Сейчас, думаю, затарюсь с запасом. Не тут-то было! Как быстро выяснилось, давали строго десяток в одни руки. Я потухла, но оптимизма до конца не потеряла: ведь нас с сыном двое. Два десятка – это праздник!
Но тут разыгралась убийственная сцена: женщина с годовалым ребёнком на руках, плюс ещё один, лет пяти, за подол держится, попросила три десятка яиц.
– Ещё чего! – заорала взбешённая продавщица. – Вы, может, всю родню сюда приволокёте! Вы все вместе? Кто вместе – тому один десяток!
Качать права у советских продавщиц было опасно – вообще ничего не получишь и очередь поддержит: «Уходите скорей, женщина, не задерживайте!» Что делать? Что?
– Лёнечка, – зашептала я сынишке на ухо, – хочешь яичко?
Четырёхлетний малыш с надеждой посмотрел на меня и кивнул – он любил яйца, особенно всмятку.
– Нам надо много, поэтому мы скажем тёте, что я не твоя мама, а твоя мама дома и она послала тебя со мной за яйцами. Понял?
Сын доверчиво вытаращил чёрные глазёнки. Я видела: он ничего не понял, но хочет помочь изо всех своих маленьких сил.
– Тётя спросит: «Где твоя мама?», ты ей скажи: «Дома». А я как будто бы не твоя мама. Это мы в такую игру сыграем, чтобы у нас было много яичек. Чтобы всем хватило: и тебе, и папе, и Ване… Понял?
– И тебе…
Лёня взял мою руку своей маленькой лапкой. Я отдёрнула ладонь.
– Нет, я себе сама возьму, а ты себе – как будто ты один, а твоя мама дома. Понял? Я не твоя мама!
Сын снова кивнул, глянул испуганно и всё-таки вцепился в меня. Я попыталась его успокоить:
– А когда мы отсюда выйдем, я опять буду твоя мама.
– Навсегда?
– Навсегда, – уверенно ответила я и мысленно обматерила государство, дефицит, очередь и эти чёртовы яйца…
У прилавка я залепетала жалобно, не глядя продавщице в глаза и презирая себя:
– Вот, мальчик соседский, его мама со мной послала…
Если бы продавщица спросила, правда ли это, и сын не соврал в ответ (маленькие дети вообще врать не умеют, этому они учатся у нас, взрослых), я бы плюнула на всё и ушла со своим несчастным десятком яиц, но она ничего не сказала. Сложила в два бумажных пакета яйца, взяла деньги и я, сгорая от стыда, пошла
