вообразила, будто он рос сиротой. Это заблуждение следовало развеять.
– Мои родители были… заняты другим. – Поглощенные беспощадной войной друг с другом, они мало времени уделяли детям, используя сыновей как пешки в игре. – Отца с матерью я почти не видел. Брат заботился… – «Чтобы со мной ничего не случилось и чтобы я не повредился рассудком. Звучит излишне резко». – Брат заботился о моем благополучии.
– Вот как? – Миссис Чаддерли слегка нахмурилась. – Что ж, возможно, вам повезло, кто знает? Я подозреваю, что счастливый брак родителей оказывает дурное влияние на жизнь ребенка.
Должно быть, она хотела пошутить.
– Я бы так не сказал. Счастливый брак – это прекрасно.
– О да, конечно, для самих супругов. Но представьте, какие ожидания он порождает у ребенка! Что каждый может встретить такую же любовь или что мужчина, безумно влюбленный в женщину, никогда ее не разлюбит. Ребенок, воспитанный на подобных волшебных сказках, неизбежно будет обольщаться безумными надеждами.
Откровенность миссис Чаддерли не слишком удивила Майкла. За последние два месяца он обнаружил, что люди нередко поверяют ему свои сокровенные мысли, поскольку видят в нем всего лишь простого сельского доктора, а не знаменитое лондонское светило. Похоже, когда слава не бежит впереди человека, тут-то и появляется на свет искренняя дружба.
– Какой цинизм, – проговорил Майкл. – Вы слишком молоды, чтобы так мудро рассуждать.
Миссис Чаддерли рассмеялась.
– Ваша лесть становится слишком откровенной. Ведь я вдова, в конце концов.
Майкл открыл было рот, чтобы ответить, но осекся. Быть может, это приглашение задать вопрос о браке миссис Чаддерли?
Если так… Боже… Майкла вдруг одолело любопытство, жадное, как нестерпимый голод. Почему она прячется здесь, в деревне? Ведь этой женщине принадлежало сердце Лондона. Ее изображение украшало все столичные витрины, и самое избранное общество бросилось бы к ее ногам, если бы она удостоила его вниманием.
Жаль, что их пути не пересекались прежде. С нею Майклу не пришлось бы ходить окольными путями, добиваясь желаемого. Обычно его связи тянулись не дольше нескольких недель, но эта женщина вполне могла бы стать исключением. Большинство знаменитых лондонских красавиц предпочитали окружать себя ореолом таинственности, жеманно изображая холодность или, напротив, разыгрывая чрезмерную чувственность и превращая каждое свое слово в скрытое приглашение. Что же до миссис Чаддерли, искренность и открытость составляли часть ее очарования. Майкл находил эту удивительную откровенность весьма… необычной и соблазнительной.
В сочетании с безрассудством она послужила бы пикантной приправой к любовным утехам. «Расскажите мне, что вам нравится, – попросил бы он. – Покажите мне».
– Я вас шокировала? – осведомилась вдова.
Ее вопрос показался Майклу забавным. Если бы она только знала, куда завели его дерзостные мысли.
– Нисколько. –
