МИХАЙЛОВИЧ:
К Собору духовенства
Его пыл надо остудить…
ДЕМЕНТИЙ:
К Вавиле по соседству,
Быть может, посадить его?
Послушал крики чтобы…
АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:
Да… На Соборе от него
Раскаянье должно быть.
Государь делает знак, ДЕМЕНТИЙ кланяется и уходит.
Картина четвёртая
Соловецкий монастырь. Братский корпус. Келья инока МАРКА. МАРК стоит на коленях пред иконами и молится.
МАРК:
Ах, душа, ты не молилась,
Не имела в сердце страх,
Во грехах на свет родилась,
И помрёшь, видать в грехах!
Отца и мать не почитал,
Родных и близких обижал,
Наставников не слушал,
В посты селёдку кушал,
Мирские песни тайно пел,
Копейку нищему жалел,
Ох, грешник я какой же!
Помилуй меня, Боже!
Я – смоковница сухая,
Не принёс Христу плоды,
У корня секира злая,
Нет спасенья от беды!
Всё время ближнего судил,
Роптал, завидовал, блудил,
Над Богом насмехался,
Хитрил, дерзил, ругался,
Искал богатства на земле,
Жизнь проживал навеселе,
Ох, грешник я какой же!
Помилуй меня, Боже!
За дверью кельи слышится легкое покашливание, затем доносится голос ФЕОКТИСТА.
ФЕОКТИСТ:
Молитвой со Христом живёшь…
МАРК:
И с Девой Пресвятою!
(открывает дверь)
ФЕОКТИСТ:
Брат Марк, дрова рубить идёшь?
Иль у тебя иное
Есть послушание сейчас?
МАРК:
Иду, иду, конечно…
А что пора? Который час?
ФЕОКТИСТ:
Уж вечер.
МАРК:
Незаметно
В молитве время так бежит,
Прости меня, Создатель!
ФЕОКТИСТ:
Кто молится, тот не грешит —
Сказал бы настоятель.
МАРК одевается и идёт на рубку дров. Придя на место, он встречает там уже вовсю работающих братьев ВАРФОЛОМЕЯ, САВВУ, ГЕРМАНА, ВЕНЕАМИНА, а также ЗАХАРЬЕВА.
САВВА:
Что, братья, старцы говорят,
Что с Никанором нашим?
ЗАХАРЬЕВ:
Не слышно ничего, молчат.
ГЕРМАН:
А с местом патриаршим?
ЗАХАРЬЕВ:
Приехало в Москву на суд
Учёных греков много.
Быть может, Никона спихнут…
