Аник!
Все удивленно обернулись.
Только Дана сидела не шелохнувшись, как окаменела.
Рина улыбнулась всем, оторвавшись от фотоаппарата.
Когда она вернулась глазами к своему маленькому экрану, тени на нем уже не было.
И больше она не появлялась вообще.
Рина напечатала снимок, но на нем уже присутствовал не силуэт, а как бы легкий намек на какой-то сгусток, тень чьего-то резкого движения к стене.
Она пришла к Дане в офис и показала ей десять последних изображений.
Дана задумчиво смотрела на отпечатки, держа их своими пухлыми пальцами, заостренными к кончикам. Руки ее были похожи на лапки ящерицы: короткие, всегда оттопыренные в локтях.
– Ну и что? – тяжелым, неприязненным голосом спросила Дана.
– Кто это?
– Я не знаю.
– А вы же сказали имя «Аник»?
– Я подумала просто, что эта женщина со спины похожа на одну девушку, которую звали Аник. Она жила здесь года два назад. У меня хорошая память, – резко сказала Дана. – Короче, у этой Аник был здесь роман с человеком вдвое ее старше, с бельгийцем Полем, художником. Она сама композитор. Он очень ее полюбил. Когда они расставались, то оба плакали – но его дома ждала молодая жена и десятилетний сын. Он вернулся к себе в свой маленький город и через две недели умер. Аник звонила мне и очень хотела опять приехать сюда, жаловалась на тоску, на то, что не может жить как раньше. Но вы знаете, что второй раз сюда путевки не дают. Вернее, это очень дорого стоит. И потом (Дана усмехнулась нехорошей усмешкой), ведь не вернешься в ту жизнь! Вы понимаете? Каждый раз разлука навсегда. Только я как кошка, имею семь жизней…
– А она жива? – спросила рыжая Рина.
– Аник? Наверное, – уклончиво ответила Дана. – Она звонила два раза, и всё. Я ей ответила довольно прямо, сколько это стоит. Она больше не звонила.
– Мне кажется, она умерла, – тихо сказала Рина.
Дана пожала плечами и тут же, не извинившись, набрала какой-то номер и стала говорить явно с начальством. Ее тон резко изменился, в нем появились подобострастные нотки. Рина пошла вон.
Тут же она засела за работу, сделала серию отпечатков тени девушки, похожей на Аник. Рина собрала все те моменты, где присутствовала тень молодой женщины в черном, коротко стриженной, всегда в каком-то закрученном вокруг шеи тонком шарфике, один конец которого висел вдоль тела.
Через два дня Рина подумала и увеличила самый четкий из снимков. Ее великолепный фотоаппарат позволял ей это. Из дымки, из почти полного ничто появилось изображение шеи с шарфиком – шеи, в которую впилась петля…
Рина ничего не сказала Дане и довольно скоро уехала, бросив в самом разгаре свой пылкий роман с немолодым писателем, старше ее вдвое, которого она полюбила так, как никогда в жизни никого не любила. И никто так не любил ее, с такой невероятной нежностью и печалью, с таким обожанием, с такой мудростью. Какие слова он ей говорил!
Рина уехала тайно, рано-рано утром, на неделю раньше
