договорить. Удар пришёлся ей прямо в нос. Кровь моментально хлынула потоком, залив новенькую блузку бурыми пятнами. Обхватив лицо руками, она опустилась на колени, и тут же получила ещё один удар ногой в лицо, и без чувств грохнулась в вонючую лужу. Лиля немного постояла рядом, растирая костяшки на правой руке, дождалась пока бывшая подруга шевельнётся, презрительно посмотрела на неё, и развернувшись, пошла домой. Возвращаться в школу не было смысла, да и завтра можно было не приходить, ведь отчисление было гарантировано. Но не это пугало Лилю, а то, что снова придётся смотреть на Кравченко, а смотреть на него она больше не хотела, он стал ей противен.
До выпускных экзаменов Лиля всё же доучилась, вступились учителя и в первую очередь физрук, хотя его голос был почти не слышен в хоре, возглавляемом Раисой Олеговной. Вспомнились награды и победы, были подняты журналы успеваемости за всего годы обучения, в которых в графе «Зайцева Лилия» красовались только пятёрки, а ещё почётные грамоты, благодарственные письма и хвалебные отзывы от организаторов всевозможных олимпиад, конкурсов и соревнований. В итоге, ей даже не пришлось мучиться на экзаменах, трояки по всем предметам поставили заочно, и некогда примерная ученица была выпущена в свободное плавание с аттестатом об окончании восьмилетнего образования. Родители были уверены, что Лиля пойдёт учиться в другую школу или поступит в какой-нибудь техникум, поэтому со спокойной душой, как всегда делали это летом, уехали на море, оставив дочь на попечение бабушки, а когда вернулись, то застали дочь лежащей на кровати в той же позе, в которой она лежала в день их отъезда.
– Хочешь персиков? – спросила мама, присев рядом. – Они ещё, правда, зеленоватые, но сладкие. Ты такие любишь.
Лиля ничего не ответила, отвернулась к стене и накрыла голову одеялом.
– И так почти месяц, – сокрушённо вздохнула бабушка, – ничего не ест, никуда не ходит…
– Что значит «никуда не ходит»? – всполошилась Валентина Степановна. – Вы что документы не подали?
– Нет. Я уж и уговаривала её и пугала. Ни в какую. Лежит и молчит, смотрит в одну точку. Как подменили девку. Глянь как схудла.
– Лиля, повернись немедленно! – строго скомандовала мама. – Почему ты не сделал так как мы договорились?
– Мы ни о чём с тобой не договаривались, – буркнула дочь.
– Повернись немедленно!
– Ну и что это изменит?
– Сейчас отца позову, – не зная, как реагировать дальше, срывающимся голосом произнесла Валентина Степановна. – Он тебе объяснит.
– Бить будет? – Лиля повернулась, и опустив босые ноги на пол, нащупала под кроватью тапочки, встала, взяла из корзины персик, откусила и сморщившись выплюнула кусок. – Пусть бьёт, мне пофиг.
– Господи, что же с ней случилось…, – глядя вслед вышедшей из комнаты дочери грустно сказала Валентина Степановна. – Была же девочка как девочка. А сейчас… Мама, вы только посмотрите на неё.
– Я и говорю – пороблэно.
Так в бесконечной и бесцельной борьбе прошёл год. Ничего не подействовало на Лилю: ни уговоры, ни угрозы, ни слащавые
