друг друга? Все в Нью-Йорке давным-давно знакомы! Пусть его поступает, как подсказывает ему сердце! Дорогая моя, не стоит ждать, пока шампанское выдохнется! Пускай поженятся до начала Великого Поста! Со дня на день я могу подцепить пневмонию, и кто же тогда будет устраивать прием в честь молодых, я вас спрашиваю?»
Эти доводы были встречены одобрительно, хотя кое-кто и усомнился в их неоспоримости.
Тут гости почувствовали, что пора и честь знать и начали тепло прощаться с хозяйкой. И как раз в этот момент двери распахнулись, и в холл вошла графиня Оленская в шапочке и меховой накидке, в сопровождении Джулиуса Бьюфорта.
Дамы оживленно зашептались, а миссис Мингот вручила банкиру кольцо работы Ферриджиани.
«О, Бьюфорт! Чем обязана столь высокой честью?» (У нее была эта странная европейская манера обращаться к мужчинам по фамилии.)
«Благодарю вас! Жаль, что мне не удается бывать у вас чаще, – ответил вошедший, как всегда, стремясь подчеркнуть свое несомненное превосходство над окружающими. – Я буквально погряз в делах житейских! Но спасибо графине: она заставила меня ненадолго позабыть о них! Мы встретились на площади Мэдисона, и она милостиво позволила проводить себя до дома».
«Ну, надеюсь, нам теперь вдвоем с Элен будет веселее! – воскликнула миссис Мингот. – Садитесь, садитесь, дорогой Бьюфорт! Вон туда, в желтое кресло. Раз уж мне удалось заполучить вас к себе, давайте поболтаем! Наслышана, что ваш бал наделал много шуму. Насколько мне известно, среди приглашенных была миссис Лемюэль Страферс? Я и сама не прочь познакомиться с этой дамой!»
Старая Кэтрин Мингот уже не обращала никакого внимания на своих родственников, которые прохаживались по холлу вместе с Элен Оленской. Почтенная леди не скрывала своей симпатии к Джулиусу Бьюфорту. Вероятно, в нем она видела родственную душу: они оба были высокомерны, обладали холодным и расчетливым умом и зачастую действовали наперекор традициям.
И теперь Кэтрин Мингот не терпелось узнать, что побудило Бьюфортов пригласить (они сделали это впервые!) миссис Лемюэль Страферс, вдову владельца обувного магазина, которая в прошлом году, после длительного пребывания в Европе, возвратилась в Нью-Йорк и вновь стала появляться в свете.
«Конечно, если вы с Реджиной начнете принимать ее, она без труда займет надлежащее положение в свете. Ну что ж, нам нужны новые имена и деньги, – кстати, я слышала, что она все еще очень хороша собой!» – молвила пожилая леди, лукаво поглядывая на Джулиуса.
Пока миссис Велланд и Мэй кутались в меха, Ачер наблюдал за графиней Оленской. Она повернулась к нему и улыбнулась одними глазами. В ее взгляде был немой вопрос.
«Конечно, вы уже знаете о нас с Мэй, – начал он, отвечая на ее взгляд легким смешком, стараясь преодолеть неловкость ситуации. – Она пожурила меня за то, что я не сообщил вам о нашей помолвке еще вчера, в Опере: ей очень хотелось, чтобы я это сделал сам, но в той толпе
