указывал садовнику, какие цветы выращивать в оранжерее для украшения обеденного стола и гостиной, составлял списки гостей, готовил послеобеденный пунш и диктовал своей супруге письма, которые та рассылала своим знакомым. Он особенно не распространялся в свете о своих обязанностях по дому, желая прослыть беззаботным и радушным хозяином-миллионером, и, когда принимал гостей у себя на половине, всячески старался привлечь их внимание к аранжировке цветов, говоря при этом: «Не правда ли, глоксинии моей жены превосходны? Вероятно, ей поставляют их из Кью». Секрет успеха мистера Бьюфорта, как считали в обществе, заключался в умении на все смотреть «сквозь пальцы». Ходили слухи, что ему помог покинуть Англию один крупный международный банк, в котором он в свое время служил. И он совершенно невозмутимо воспринимал эти слухи, равно как и остальные; и несмотря на то, что к профессиональной репутации в Нью-Йорке относятся не менее щепетильно, чем к вопросам нравственности, он нисколько не стеснялся этих слухов. Может, поэтому весь Нью-Йорк перебывал у него в доме, и за последние двадцать лет у людей их круга вошло в привычку говорить: «Пойдем к Бьюфортам», – в таком тоне, который не оставлял ни малейших сомнений в том, что они собрались в один из «лучших домов», каким, скажем, являлся дом миссис Мэнсон Мингот. Кроме того, они заранее знали, что там их угостят фаршированной уткой и дорогими виноградными винами, а не тепловатым «Вдова Клико» годичной выдержки и разогретыми крокетами из Филадельфии.
Миссис Бьюфорт имела обыкновение появляться в своей ложе непосредственно перед арией со шкатулкой; и затем, она всегда поднималась с места в конце третьего акта, набрасывала на свои красивые плечи театральный плащ и исчезала. Это воспринималось светскими львами Нью-Йорка как сигнал: через полчаса начнется бал.
Дом Бьюфортов жители Нью-Йорка с гордостью показывали иностранцам, в особенности, в тот вечер, когда гости съезжались на бал. Бьюфорты одними из первых в Нью-Йорке обзавелись красным бархатным ковром. Их лакей всякий раз аккуратно скатывал его и уносил под лестницу, где он и хранился до следующего приема. Таким образом, у них были и ковер, и стулья в достаточном количестве, чтобы приглашать много гостей и не «занимать» ничего у знакомых. Бьюфорты ввели новый обычай: отныне их гостьи оставляли свои плащи прямо в холле, а не ускользали вместе с ними на половину хозяйки, откуда их потом невозможно было вытащить (они немедленно принимались завивать непокорные локоны на газовом рожке).
С Бьюфортом не могли не согласиться, ибо у всех подруг его супруги дома имелись служанки, ревностно следившие за тем, чтобы их чепчики сидели ровно на голове, когда дамы выезжают в свет.
Планировка этого дома (с танцевальным залом!) и в самом деле напоминала дворцовую. В зал вел не узкий коридор (как у Чиверсов), через который приглашенные вынуждены были пробиваться не иначе как работая локтями, но целая анфилада из просторных гостиных. Одна из них
