судьбы?
Он кивнул.
– Ничего себе, – пробормотал Питер. – Ты серьезно?
– Да.
Три четверти пути по просторам увядшей травы они шли молча.
– Интересно, – медленно проговорил Питер. – Конечно, я довольно много думал о предопределении, хоть и не совсем в том смысле, что ты. Иногда мне кажется, будто я помню что-то, что еще не произошло, но вполне возможно, что это действительно произошло, а я просто забыл.
Он наморщился.
– В смысле, если допустить, что Вселенная цилиндрична, и любая энергия когда-нибудь воссоединяется сама с собой, то, может быть, и мысли бегают по краю цилиндра, повторяясь до бесконечности. – Казалось, такая возможность его воодушевляла. – Тогда это значит, что мысль способна возникать где-то во Вселенной и существовать сама по себе, не будучи приписанной ко мне как индивидууму. По крайней мере, до поры до времени.
Джастин уставился на него.
– Скажем, например, тебе постоянно снится один и тот же сон, только ты каждый раз не уверен, действительно ли он тебе уже снился или это тебе только приснилось. – Он выжидающе посмотрел на Джастина. – Может, тут дело в постепенном исчезновении границы между реальностью, то есть активным расходованием энергии, и мыслью, то есть пассивной энергией. В любом случае существование акта, или в данном случае сна, не подвергается сомнению. Вопрос в том, как он существует и как мы отличаем энергию мысли от энергии действия. Как видишь, ты затронул весьма интересную тему.
Он помолчал.
– Взять, к примеру, Боба. Он существует или нет? Ты его видишь, я его вижу. Достаточно ли этого, чтобы подтвердить его существование? Я бы сказал, да. Ведь в какой-то момент идея, возникшая больше чем в одной голове, начинает существовать сама по себе, не только в философском смысле, но и в том смысле, что она становится объектом расходуемой энергии. Меня давно интересует теория о том, что мысль – это настолько же достоверное выражение энергии, как… – Он помедлил, глядя на Боба, гнавшего к дереву белку. – Как бегущая собака.
Боб позволил белке убежать, и она бешено взвилась по спирали наверх, к безопасности.
– Это не совсем то, что мы называем судьбой. Но в каком-то смысле имеет к ней отношение, – сказал Питер, виновато улыбаясь.
Джастина поразили логические выкладки Питера. Его собственный разум бешено скакал то вверх, то вниз, беспрерывно пытаясь нащупать опору в ускользающей реальности. Он и не смел соваться в непроходимые дебри, в скрипучие катакомбы, устланные трупами сомнений, непонимания и паранойи. Его разум не захватывали теории, его захватывал страх.
Они продолжали идти молча. Несколько сотен метров спустя, у развилки, Джастин остановился, думая, что бы сказать напоследок. Но так и не придумал.
– Пока, – сказал он.
Питер смотрел ему вслед:
– Джастин!
Джастин обернулся.
– Я… я думаю, тебе стоит познакомиться с моей сестрой. Ты ей понравишься. В смысле, тебе она тоже может понравиться. – Питер смущенно улыбнулся. – В любом случае вам надо познакомиться.
Джастин
