врачей тех лет. Частые смерти младенцев и маленьких детей матери воспринимали по большей части апатично (Зидер, 1997, с. 36). Историки, изучая институт материнства в прошлом, приходят к выводу, что материнство не является извечным и «естественным» свойством женщин, что материнская любовь, не вытекает из пресловутого "природного инстинкта", которого, судя по всему, попросту не существует. По справедливому мнению историка медицины и психиатра Эдварда Шортера, эмоциональная связь между родителями и детьми является современным изобретением (Shorter, 1975). "В традиционном обществе матери равнодушно относились к детям, которым еще не исполнилось двух лет", категорично писал Шортер в своей книге "Создание современной семьи".
Исследователи отмечают, что почти на всех средневековых изображениях матери с ребёнком последний всегда показан проявляющим к ней нежность, в то время как мать почти всегда изображена безучастной, и картины, где мать также показана улыбающейся и проявляющей интерес к ребёнку, появляются в более поздний период (Демоз, с. 36). Такая ситуация характерна и для Древней Руси, где анализ икон и фресок подтверждает "скупость, сдержанность эмоций людей того времени, отсутствие известного по поздним памятникам умиления по отношению к детям" (Пушкарева, 1996 а, с. 307). Попытка обратиться к библейским текстам в поисках демонстрации нежности и любви к детям в древности также приводит к неутешительному выводу: "Здесь мы находим многочисленные примеры того, как детей приносили в жертву, избивали камнями, просто били, но не обнаружим ни одного примера, показывающего хотя бы слабую степень эмпатии к детским потребностям" (Демоз, с. 31).
Переход от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству около 10 тысяч лет назад привёл к усилению эксплуатации детского труда (Медникова, с. 12), и уже в возрасте 8–10 лет ребёнок вовлекался в нагрузки, почти сопоставимые со взрослыми (с. 14) – вплоть до конца XVIII в. это был примерный возраст наёма в батраки (Зидер, с. 51). Но с индустриализацией и развитием городов эксплуатация детей ещё более усиливается: отныне дети работают подмастерьями в ремесленных мастерских и в качестве дешёвой рабочей силы на фабриках.
Надо заметить, что и в прежние эпохи порой оставались задокументированными случаи тесной эмоциональной связи между родителем и ребёнком (см. "Вся история наполнена детством"), но в целом же эти случаи выглядят скорее исключениями, чем общей тенденцией. Слабая медицина и незнание специфики обращения с новорожденными приводили в Средневековье к очень высокой детской смертности и к тому, что "к детям относились фаталистически: ребёнок или выживал, или умирал. Смерть маленького ребёнка как бы «восполнялась» рождением следующих детей" (Зидер, с. 40). Возможно, именно по причине высокой детской смертности родители просто не спешили привязываться к чаду, поскольку вероятность его вскоре потерять была велика (Арьес, 1999, с. 49; Shorter, 1975), или, как отмечает историк Барбара Такман, любовь к малым детям была "делом неблагодарным".
"Возможно
