style="font-size:15px;"> Мамма миа! Деревня сектантов! А неверующих в египетский пантеон бросают в жерло действующего вулкана? Или приносят в жертву на кровавом алтаре? Не хотелось проверять. Жестом Хозяина приложила ладони ко лбу, потом подняла их вверх.
– Славься Гор великий, крылами застилающий… – пробормотала все, что вспомнила из тирады бородача.
Вроде так. Надеюсь, ничего не перепутала.
– То-то же! – одобрила бабка. – Нездешняя поди?
– Издалека, – кивнула я.
– Проходи, садись.
Бабулька явно подобрела. Поставила передо мной миску какой-то каши, кружку с молоком. Села напротив.
– Ешь. И рассказывай. Кто такова, откель явилась?
– Не помню, – развела руками. – По словам Кирьяна Савича меня привезли на каком-то обозе и продали ему. За два гроша.
(Вот последнее вообще очень обидно! Дешево же я обошлась Хозяину!)
– Этот своего не упустит, – понятливо кивнула головой старушенция. Хмыкнула. – Два гроша, говоришь? Ну и ну!
– Он закваски просил. За траву.
Я выскребла остатки каши, едва удержалась, чтобы не облизать ложку. Каша оказалась вкусной, а я – очень голодной.
– Спасибо большое. Вы чудесно готовите.
– На здравие.
Посуду, из которой я ела, хозяйка сложила в узелок. Протянула.
– Бери. Из чужой посуды не ешь, и свою никому не отдавай. В дороге пригодится.
– В какой дороге? Я еще должна куда-то отправиться?! Или вы про дорогу домой? Знаете, как вернуться??
– Сама пришла, – пожала плечами бабка, – сама уйдешь.
– Куда? Куда мне идти?
– Откель мне знать?
Потом поставила на стол небольшое деревянное ведерко с пузырящейся массой. В нос ударил запах спирта и какой-то кислоты. Это что за отрава? Пресловутая закваска? Фу!
– Печь умеешь? – И, не дожидаясь ответа, принялась объяснять процесс приготовления хлеба. – Кружку болтушки, четверть пуда муки, крынку молока перемешиваешь…
Назад я топала в своих ужасных лаптях, осторожно неся и стараясь не расплескать кислую смесь в ведерке, что оказалось непросто. Не привыкла я скакать по кочкам в странном подобии обуви, которая вдобавок к жесткости мигом натерла, похоже, все пальцы сразу.
Чем ближе подходила к дому хозяина, тем острее чувствовала какую-то опасность. Что-то было не так, хотя не могла понять, что именно меня встревожило.
У плетня, фыркая и перебирая копытами, стояли две лошади в полной сбруе, с небольшими тюками, притороченными к седлам. Сквозь распахнутую дверь избушки внутри слышались шаги, негромкие мужские голоса. А во дворе, на земле, раскинув руки, в луже крови лежал недвижно Кирьян Савич, мой хозяин и повелитель. Без признаков жизни.
Глава вторая
От неожиданности я выронила ведерко с закваской. Оно гулко
