выскочил наружу.
Пока сестра доставала деньги и ковырялась с заправочным пистолетом, я успел размять затекшие ноги и осмотреться: по обоим краям трассы неприступной стеной стоял еловый массив, высокие фонари проливали тускловатый свет на дорогу, а рекламные щиты, практически все, почему-то пустовали. В душноватом воздухе повисла странная, еле заметная глазу дымка. С бешеной скоростью, периодичностью секунд в десять, проносились легковушки, но ни одна не заехала на заправку, словно стремясь поскорее удрать с дороги, сжимаемой по краям недружелюбными гигантами.
Я решил непременно это заснять. Камера не передаст той тревожной атмосферы, которая царила здесь, на одинокой заправке, но при пересмотре видео пережитые эмоции всегда возвращаются. Я вытащил камеру из машины, включил запись и начал безмолвный репортаж. Вдруг в кадр попала сестра, которая что-то бурно обсуждала с кассиром, а потом и вовсе убежала куда-то за кассовую будку. Я ничего не понял, но, выключив камеру, поспешил за Машкой. Что она там еще натворила?
Обойдя будку, я заметил приоткрытую дверь – Машкина привычка оставлять в двери щелочку, как будто провернуть ручку было непосильной задачей. Даже не знаю, откуда это у нее взялось, но сестра постоянно забывала закрывать за собой двери, отчего у меня тоже появилась привычка – громко хлопать дверьми за собой. Сначала просто хотелось позлить Машку, потому что ее щелочки порой выводили меня из себя, а потом я стал делать так на автомате. Но если мои громкие уходы могли лишь по утрам будить соседей, то Машкины щелочки иногда грозили закончиться чем-то нехорошим. Последний такой случай как раз произошел вчерашним вечером.
Я осторожно заглянул внутрь кассовой будки и в следующую секунду пожалел об этом. В тусклом свете оранжевой лампы я встретился взглядом с чьей-то огромной задницей, напомнившей мне мою жизнь в целом. Оказалось, это богатство принадлежало кассирше преклонных лет (таких принято называть женщинами, но я бы предпочел просто «тетка» или «бабка», потому что «женщина» с ней не вязалась совсем), которая усердно шарила руками по красновато-грязному ковру. Как ни странно, Машка занималась тем же, правда, ее задницы я сначала вообще не заметил.
– Здрасте… – неуверенно протянул я, кивком спросив у Машки: «Что происходит?»
– Здрасте, – пыхтя, отозвалась тетка, даже не повернувшись ко мне.
Они собирали рассыпавшиеся по полу монеты, тускло поблескивавшие в свете одной-единственной лампы. Я тут же присел на корточки и принялся шарить по ковру руками, вылавливая мелочь, – было бы странно стоять в дверях и наблюдать не самую приятную картину. К тому же мы рисковали опоздать на квест.
– Вы простите бабку, – вытирая пот со лба, сказала кассирша, и выражение ее лица вдруг изменилось, когда она окинула нас с Машкой странным недоумевающим взглядом. – Годы не те, вона че. Просыпала. Вы вдвоем, что ли, куда-то поехали, а? На ночь глядя-то?
– Вдвоем, – непринужденно ответила сестра и зачем-то положила несколько десятиков к себе в карман, пока смотрела
