глубокое чувство обиды и негодования немцев по отношению к Польше, которая в соответствии с ненавистным Версальским договором получила Западную Пруссию и часть Силезии. Вольный город Данциг и Польский коридор, созданный для доступа Польши к Балтийскому морю, но отделивший Восточную Пруссию от остального рейха, стали для немцев самыми яркими примерами вопиющей несправедливости Версальского договора.
Однако 23 мая фюрер объявил, что надвигающаяся война будет не за Вольный город Данциг, а за «жизненное пространство» на Востоке. Сообщения о притеснениях поляками восьмисот тысяч проживающих в Польше немцев («фольксдойче») были умышленно преувеличены. Неудивительно, что угрозы Гитлера по отношению к Польше спровоцировали ряд дискриминационных мер в отношении этнических немцев, проживающих на территории Польши, и около 70 тыс. из них были вынуждены в конце августа бежать в рейх. Заявления польских властей перед самым началом конфликта о том, что немцы были замешаны в подрывной деятельности, вряд ли соответствовали действительности. Но в любом случае заявления в нацистской прессе о преследованиях немцев в Польше носили самый зловещий характер.
17 августа во время маневров немецкой армии, проходивших на реке Эльбе, два английских капитана, приглашенных на маневры в качестве наблюдателей, столкнулись с тем, что молодые немецкие офицеры были «крайне самонадеянны и абсолютно уверены в том, что немецкая армия способна справиться с любым противником». Однако их генералы и высокопоставленные чиновники министерства иностранных дел очень нервничали, полагая, что вторжение в Польшу приведет к войне в Европе. Гитлер был убежден, что Англия воевать не станет. В любом случае, рассуждал он, его скорый пакт с Советским Союзом успокоит генералов, которые боялись войны на два фронта. Но 19 августа на случай, если Англия и Франция все же объявят войну, гросс-адмирал Эрих Редер отдал приказ быстроходным тяжелым крейсерам Deutschland и Graf Spee, именуемым также «карманными линкорами», и шестнадцати подводным лодкам выйти в открытое море и взять курс на Атлантику.
Утром 21 августа, в 11 часов 30 минут, министерство иностранных дел Германии на Вильгельмштрассе объявило о том, что идут переговоры о заключении советско-германского пакта о ненападении. Когда новости о согласии Сталина на проведение переговоров дошли до Гитлера в его альпийской резиденции Берхтесгаден, рассказывают, он стиснул кулаки и начал стучать по столу, крича окружающим: «Вот они у меня где! Вот они у меня где!». «Простые немцы в кафе были в восторге от новостей, поскольку думали, что эти новости означают мир», – писал один из сотрудников британского посольства в Берлине. Посол, сэр Невил Хендерсон, вскоре после этого докладывал в Лондон, что «первое впечатление в Берлине – это огромное облегчение… В очередной раз вера немецкого народа в способность господина Гитлера достичь своей цели без войны была вновь подтверждена».
Вся Англия была потрясена новостями из Берлина, но на французов,
