холодно, отстраненно, без малейших намеков на почтение и приличествующее внимание, при этом был всегда корректен, но как-то так, что Роговой всегда казалось, будто в душе он над ней насмехается.
По-хорошему от него следовало избавиться с самого начала. Но, во-первых, Кира Анатольевна прекрасно понимала, что Двадцатая гимназия – это устоявшийся коллектив с традициями и репутацией, где любые «революции», всякие там «танцы с саблями» чреваты серьезными осложнениями. А во-вторых, у нее не было ни малейшего повода увольнять учителя труда. Ни дети, ни родители, ни педагоги на него никогда не жаловались, учебную программу он выполнял образцово, спиртным не баловался, трудовую дисциплину не нарушал. Это ж вам не какая-нибудь частная школа, где хочу – принимаю на работу, а хочу – пинком под зад. Это муниципальная гимназия, и здесь все должно быть по правилам и по законам.
При этом Качарин умудрился поставить себя в положение человека вроде бы почти незаметного, но совершенно незаменимого. В большом школьном хозяйстве регулярно что-то ломалось, выходило из строя, и только Качарин мог все наладить быстро и качественно. Любая другая наемная рабсила, к которой пыталась время от времени прибегнуть директор, не выдерживала никакого сравнения, зато деньги тянула и нервы выматывала.
Конечно, имелся крючок, на который можно было подцепить «трудовика», – это его сторонние ремонтные делишки. Однако же услугами школьного «самоделкина» пользовались чуть ли не все учителя, да и впрямь, где на школьную зарплату найдешь еще такого мастерового?
Но то, что он вот так прямо заявлял директору, дескать, замену мне не найдешь, обыщешься, и при этом держался, словно кум королю, злило ужасно.
Кира Анатольевна подошла к зеркалу, посмотрела на свое разом постаревшее и подурневшее лицо и аж передернулась. И подумала, что вчера ее лицо было отнюдь не лучше. Вот именно тогда, когда она разговаривала с Галиной Антоновной Пироговой.
Ей пришлось сообщить следователю об этом разговоре. Хотя очень не хотелось. Однако прикинула: пусть мобильный телефон Пироговой пропал, однако полиция наверняка попросит распечатки звонков у телефонной компании и выяснит, что незадолго до смерти Галине Антоновне звонили с домашнего телефона Киры Анатольевны, причем беседа состоялась отнюдь не минутная.
Господи, кто такой Качарин по сравнению с Пироговой?!
Именно учительница химии, с ее упрямством, самоуверенностью, твердой убежденностью в непогрешимости собственных педагогических принципов, выпила из директора литры крови.
Да, она была хорошим предметником – никто не спорит. И те гимназисты, кто впоследствии выбирали себе стезю Менделеева, вспоминали науку Галины Антоновны с благодарностью. Только таких в Двадцатой гимназии насчитывались почему-то единицы. Впрочем, чему удивляться? Пирогова так свирепствовала на своих уроках, так безжалостно засыпала учеников «двойками» за малейшее незнание или крошечную провинность, что практически
