отвечать на предлагаемые вопросы и не делать никаких замечаний! Мисс Манетт, разговаривали вы с подсудимым во время этого переезда через канал?
– Разговаривала, сэр.
– Припомните и повторите вашу беседу.
Среди глубокой тишины она начала слабым голосом:
– Когда этот джентльмен пришел на корабль…
– Вы говорите о подсудимом? – перебил ее судья, нахмурив брови.
– Точно так, милорд.
– Так и зовите его подсудимым.
– Когда подсудимый пришел на корабль, он заметил, что отец мой (тут она любящими глазами взглянула на стоявшего возле нее отца) сильно утомился и вообще слабого здоровья. Отец мой был так изнурен, что я побоялась лишать его свежего воздуха и постлала ему постель на палубе, у лесенки, ведущей в каюты, а сама села возле него на пол, чтобы удобнее за ним наблюдать. В ту ночь на корабле не было иных пассажиров, кроме нас четверых. Подсудимый был так добр, что попросил позволения показать мне, как получше защитить моего отца от дождя и ветра, чего я сама не умела сделать. Я не знала, как устроиться, потому что не понимала, откуда будет ветер, когда мы выйдем из гавани. А он знал это и устроил нас как следует. Он выразил большое участие к состоянию моего отца, и я уверена, что он в самом деле был так добр, как показался мне. С этого и начался наш разговор.
– Позвольте прервать вас на минуту. Когда он пришел на корабль, он был один?
– Нет.
– Кто же был с ним?
– Двое джентльменов, французы.
– Беседовали они между собой?
– Беседовали до последней минуты, пока тем джентльменам не потребовалось сойти обратно в лодку и отчалить к берегу.
– Обменялись они между собой бумагами, похожими вот на эти списки?
– Какие-то бумаги они передавали друг другу, но какие именно, мне неизвестно.
– А по форме и величине они были сходны с этими?
– Может быть, но я этого, право, не знаю, хотя они стояли от меня совсем близко и разговаривали шепотом, – потому что они подошли к самой лесенке, ведущей в каюты, под свет висевшего там фонаря; но фонарь горел тускло, говорили они очень тихо, я не слыхала ни одного слова, видела только, что они рассматривали какие-то бумаги.
– Ну, теперь передайте нам ваш разговор с подсудимым, мисс Манетт.
– Подсудимый держал себя так же просто и откровенно со мной, как был, по причине моей неумелости и беспомощного положения, добр и внимателен к моему отцу. Надеюсь (тут она вдруг заплакала), что за все его добро я не отплачу ему сегодня никаким вредом.
Синие мухи зажужжали.
– Мисс Манетт, если подсудимый не понимает, что вы в высшей степени неохотно даете показания, которые, однако, вы обязаны дать и дадите непременно, то он в этом зале единственный человек такой непонятливый. Прошу вас продолжать.
– Он говорил мне, что путешествует по делам трудного и деликатного свойства, которые могут вовлечь в
