тоску, за страх, за звенящий шепот
В телефонной трубке. За слабость духа.
Раскололось, дрогнув, окно в Европу:
Артемида вскинула плечи лука.
Но кентавр, ломая её ключицы,
Улыбнулся – руки сплелись ветвями.
И листва – ручьями, И Рим – лучится.
Разлюбили сами. Осанна, Аве!
2007
Автостоп
I.
Автостоп – не такая плохая затея.
Парусами в ночи города леденеют.
Знаешь, боль и усталость дошли до предела.
Веришь, жизнь не мила, и судьба надоела.
Ни меча, ни коня…
Покидаю столицу.
– Как зовут-то?
– Меня
звали
маленьким принцем.
Звали принцем, поили, лечили, кормили.
И на сцену пускали, и прочь уходили.
Называли любимой, потом б..ью звали.
И ломали, ломали, ломали. Сломали.
На прощанье куда и зачем я звонила?
Попросила совета.
Советчик был милый:
– Жить – ответил он – прежде всего.
Отчего же?
Так нескладно всё было – от кожи до рожи?
Ночь, дорога, два взлётно-посадочных горя.
Дальнобой, там, в конце… настоящее море?
Тянем трассу.
По бусинке, по километру,
Игры в бисер,
Июльские песенки ветра.
Перелётного ангела стопить в полёте…
Мне ли утром в Крестцах пирожки продаете?
Полотенцем укутанные, как щенята,
Пирожки надышали в кабине.
– Не надо
Божьей милости спрашивать.
Там на причале,
Там в конце всех дорог –
Всех прощаний в начале.
Я полжизни – одиннадцать лет отпеваю,
Вспоминаю и плачу –
А значит,
Живая:
– Отпусти и прости мне, прости меня, Отче!
Был полёт – не полёт, череда многоточий.
Вино-водочной юности с лишком, спасибо!
Над волной, надо мной только парус пугливый.
Не припомнить до вздоха, как всё это было:
Тополиной аллеей два автомобиля.
Чёрный ворон Ниссан.
Следом «Служба Спасенья».
Случай, сон, чудеса –
Люди, демоны, тени.
– Здравствуй, птица моя!
– Ой, братишка, лохматый!
Брат Алешка, а я
Добралась до Кронштадта!
– Залезай-ка в машину,
Быстрее, быстрее!
И какой-то мужчина
Над тенью моей.
– Помогу. –
