рассмеялась.
– Я еще даже зубы не почистила.
– Меня интересуют не твои зубы.
Он сверкнул своей очаровательной улыбкой, поднялся со стула и отнес тарелки в раковину. Затем обернулся и вопросительно поднял брови. Хихикнув, она от него отмахнулась. Он пожал плечами и пошаркал в душ.
Доковыляв до раковины, Зелл занялась мытьем кофейных кружек и тарелок после завтрака, подумывая о том, не подняться ли наверх и не присоединиться ли к Джону в душе. Разве это не та свобода, о которой они когда-то мечтали? Что-то за окном над раковиной привлекло ее внимание, заставив отбросить такие мысли. По ветру плыл голубой шар в форме сердца, плыл по улице, точно его на веревочке тянула невидимая детская рука. Забыв про посуду, Зелл смотрела ему вслед.
Брайт
Едва открыв глаза, она сразу же перешла в режим планирования, перебирая в уме дела на день вперед. Сегодня – открытие бассейна, а значит, надо убедиться, что сумки упакованы, ланчи приготовлены, время встречи с друзьями оговорено, солнцезащитный крем в большом количестве – и под рукой. Она лежала в своей постели, мысленно ставя галочки.
Она слышала, как в соседней комнате Ивретт обсуждает с Кристофером динозавров, снова и снова перечисляет разные виды, отвечает на те же вопросы, на которые отвечал уже десятки раз. Кристофер еще не мог выговорить все слоги в длинных названиях динозавров, а его ошибки в произношении вошли в легенду. Она слышала, как Ив смеется над тем, как Кристофер коверкает слово «велоцираптор». Потом раздался визг, безошибочное свидетельство того, как сын изображает этого велоцираптора. Эти звуки вытащили ее из кокона простыней, подтолкнули к сыну и мужу, ядру их семьи, ядру и центру ее самой.
– Мамочка встала! – сказал Ивретт Кристоферу. Он улыбнулся ей поверх головы мальчика. Волосы у обоих были одного оттенка русого, а глаза, хотя и разной формы, почти одинаковой голубизны. «Мои мальчики», – подумала она, и сердце у нее сжалось от любви.
– Скажи маме, куда мы ходили сегодня утром, пока она спала, – подстегнул Ив.
Кристофер задумался, потом глаза у него загорелись, когда он ухватился за правильный ответ:
– В «Криспи Крим»! – В его произношении это прозвучало как «Квиспи Квим».
– А какой пончик ты выбрал для мамы? – все подстегивал Ивретт.
– Шоколадный с посыпкой!
Брайт рассмеялась вместе с Ивреттом. Она знала, что «ее» пончик будет быстро поглощен неким почти трехлетним мальчиком со смеющимися глазами и любовью к динозаврам.
Она подхватила его на руки и прижала к себе, вдыхая его ранний утренний запах, как делала это с самого его рождения. Он был ее драгоценным, долгожданным малышом, ребенком, которого, как она боялась, у них никогда не будет.
– Привет, дружок, – сказала она. – Пончик и динозавр начинаются с одной буквы?
Кристофер скривился, напряженно размышляя. Он такой умный, уже
