сегодня за мою честь знаешь как постоял?
– Мы все еще о пьяном черве сейчас разговариваем? – уточнил Тараг. – Ну так, для ясности.
– Да! – это мой куратор.
– Прости! – это уже я.
– Некросы, – буркнул Тараг и, взяв бокал, явно собрался смыть Пискуна в канализацию. – И когда я уже привыкну?
– Сто-о-ой! – теперь чудеса единодушия проявили мы с Палтусом.
Тараг замер и одарил нас таким взглядом, что мне даже неловко сделалось. Будто мне снова лет шесть, я пробралась в келью к наставнице, нацепила ее красивые туфельки на каблучках, а на голову наволочку натянула. Тут-то меня и застукали.
Проще говоря, как на тупоумных он на нас посмотрел.
– Алеста, поведай-ка мне, что на самом деле было в бокале? – подозрительно ласково поинтересовался Палтус.
– Хм-м-м, тридцать ли рома, пятнадцать ли ежевичного сока, восемь капель…
– Ты отлично поняла, о чем я спрашивал! – прервал мою жалкую попытку съехать с темы прозорливый куратор. – Давай выкладывай, чем ты накачала Говарда, что этот закоренелый молчун и нелюдим стал гвоздем сегодняшнего вечера? Еще и, – Палтус с многозначительным видом указал мне за спину, – в глазах женщин весьма приукрасился.
Я обернулась и с неудовольствием пронаблюдала, как бывший печальный, а теперь вполне довольный жизнью некромант под всеобщий хохот заканчивает рассказывать очередную байку.
Эх, так и не узнаю, чем дело кончилось!
К слову, меня совсем не удивило то, что ему попеременно улыбались три барышни, непонятно когда просочившиеся в сугубо мужскую компанию за барной стойкой. Говард и в начале вечера ничего такой был: крепкий, опрятный, с налетом загадочности. Ну а хорошо подвешенный язык всегда очков добавляет.
Именно об этом я и сообщила друзьям. Тараг только хмыкнул, махнул на нас рукой и отошел выполнять поднакопившиеся заказы. Зато Палтус глумливо поделился:
– А ты сейчас необъективна! Ты же тоже в некотором роде женщина.
Можно было бы оскорбиться на это «в некотором роде», но лично я выше мелочных придирок к словам. Разумеется, я поняла мысль, которую хотел донести до меня друг. И потому прикинула про себя, чем бы его угостить, когда бдительность потеряет. Вслух же со вздохом призналась:
– Там уверенность в себе, легкость общения, заряд оптимизма и жажда жить, кажется.
– Кажется? – Палтус схватился за голову.
– Ты этого червя своим корявым «накус-выкусом» еще у меня дома как-то странно закольцевала в самоподпитывающийся поток. А теперь даже страшно представить, что за тварь из него получится.
Мы, не сговариваясь, скосили взгляд на слегка померкшего, но все еще окутанного зеленоватым свечением Пискуна. Мне страшно не было, червячок мирно дремал, и уж не знаю, была ли в том вина чар или сказались насыщенный день и некоторая порция выпитого, но вместо разумного со всех сторон предложения уничтожить эту невольную жертву обстоятельств я уверенно
