зданию вело крыльцо с поручнями и двойными рельсами как раз для тележек. Они были покрашены в блестящий черный цвет и буквально сияли под лампочкой, которая светилась над ними, освещая все крыльцо. Во дворе рос все тот же старый дуб, на который он в свое время с таким трудом научился забираться. А с самой большой ветки так и свисали качели с сиденьем из старого колеса.
Эбби со своим огромным псом была еще на вечеринке, поэтому он не стал стучаться, а просто вошел. Он чувствовал себя немного странно, идя по дому Эбби без ее разрешения. Но технически это разрешение было получено его матерью. И мать послала его вместо себя.
Внутри дом оказался таким, каким он его помнил, и при этом все же немного изменился. Большая часть интерьера все еще была оформлена типично для сельских домов тридцатых годов прошлого века, но тут и там можно было заметить современные детали. Диван, обитый серой замшей, заменил своего предшественника, которого он помнил, обитого какой-то коричневой тканью. На новый диван был наброшен плед из шенилла[8] сочного пурпурного цвета. На все том же кофейном столике на колесах, снятых с телеги, лежала книга. Этот столик он хорошо помнил. Пол бросил взгляд на обложку книги и улыбнулся – забавно, что это оказалась последняя книга Грейс. Может, он попросит ее подписать один экземпляр для Эбби и пошлет его ей, чтобы таким образом восстановить их былые отношения.
Боже, как ему было плохо от того, что их отношения разладились! А встреча прошлой ночью в саду и другая сегодня днем во время мероприятия в честь отца заставили его все вспомнить.
В последний раз он видел Эбби в день похорон ее отца и сам все испортил. И так и не извинился перед ней. Он просто трусливо сбежал. Оправданий ему не было. Нельзя так было делать. Зачем они тогда поругались?..
Оставив тогда Эбби, он потерял часть себя. Эта часть всегда была связана с ней, этой огненно-рыжей, яркой девочкой, которая жила на другой стороне луга и присутствовала в половине его детских воспоминаний и почти всех подростковых. Она была одной из опор в его жизни, одним из постоянных факторов, а последние несколько лет он будто бы забыл об этом, потому что не нашел в себе смелости сказать одно слово: «Прости!»
Он должен все исправить до отъезда. Приняв это решение, Пол отправился в кухню в поисках нужных ящиков с напитками. Он не смог их там найти и вышел в прихожую. Но прихожая была почти пуста, если не считать ярко-желтые резиновые сапоги, в которых Эбби трудилась в огороде, и подстилку Роско, покрытую шерстью. Тогда он решил пройтись по всем помещениям первого этажа, открывая одну дверь за другой. Добравшись до кабинета, он заглянул внутрь. Комната была погружена во тьму из-за опущенных штор. Он пошарил по стене в поисках выключателя и щелкнул им.
Как только свет озарил помещение, он пожалел, что вообще его включил.
У дальней стены кабинета стояли четыре белые магнитно-маркерные доски. Одна была названа «КАСС», вторая – «Х», на третьей сверху стоял знак вопроса, а четвертая…
На четвертой было написано:
Шенилл – жаккардовая ткань со сложным рисунком плетения, с приятной бархатистой структурой. –
