разных книг, отсутствие отпуска денег от казны на этот предмет, служили причиною тому, что библиотека у нас не была учреждена. Только в 1823 году офицеры полка, пожертвовав добровольно 465 рублей, уполномочили полкового адъютанта поручика Рашевского выписать некоторые сочинения и непременно новейшие, ибо на Кавказе, как говорилось в общем постановлении, «за редкость попадаются книги моложе семидесяти лет»[43].
Приводим здесь интересный список книг, положивших начало ныне существующей библиотеки офицерского собрания Тенгинского полка: Валентин, или беззаботная голова; Сестра милосердия, или разрушение Лиссабона; Янклудский журнал; Варвик, или ужасная жертва честолюбия; Бонапарт на острове св. Елены; сочинения Карамзина; Тайное злодеяние Наполеона; Старик везде и нигде; Леди Елена и леди Анна; Вальтер, или дитя ратного поля; Мария Брабантская; Мои путешествия по пропасти злосчастной; Тайная причина французской революции; Достопамятности в мире; Странствующие музыканты; Критика; Луковин, комедия; Тайное наставление короля прусского офицерам; История о низвержении Наполеона с похищенного им трона, – 6 книг; Черный рыцарь; Любовь и тщеславие.
Вышеприведенные строки довольно полно рисуют картину быта офицеров полка в двадцатых годах нынешнего столетия. Подобная обстановка много лет сохранялась почти без изменения и улучшилась лишь значительно позже, когда Тенгинский полк основался во Владикавказе. Теперешним тенгинцам, живущим в неизмеримо более благоприятных условиях, будет, вероятно, интересно прочесть о том, что вынесли их предшественники, безропотно терпевшие все невзгоды и в то же время беззаветно отдававшиеся службе.
Со времени прибытия тенгинцев на Кавказ и до 1827 года полк комплектовался нижними чинами из внутренних губерний Европейской России: Воронежской, Полтавской, Курской и Рязанской. По прибытии рекрутов их распределяли по ротам и сейчас же приказывали «пробрить им лбы, чтобы они не могли чинить побегов[44]. Процедура эта производилась крайне просто: новобранца сажали на барабан и полковой цирюльник, вооружившись бритвою, оголял ему половину головы. С этого момента считалось фактически поступление рекрута в ряды полка. Чуть ли не со следующего дня начинали уже новобранцев обучать «смелой и притом цельной стрельбе», чтобы, в случае надобности, можно было их употребить в дело против неприятеля. Но на этот предмет отпуск боеприпасов был невелик: на каждого человека в год полагалось по 5-ти боевых и 30-ти холостых патронов; в 1823 году всего отпущено было в полк по наличному числу 3359-ти человек— 63 пуда пороху и 31 пуд свинцу, причем Георгиевским парком из этого числа удержано за укупорочный материал (бочки, циновки и веревки) 2 пуда, 5 фунтов и 48 золотников пороху[45]. Неудивительно потому, что стрельба в полку не могла быть доведена до степени совершенства и меткость была очень незначительна.
По разбросанному положению полка и неимению приспособленных помещений, учения не велись систематически,
Полковой архив. Исходящий журнал за 1823 г., дела № № 108 и 142.
Приказы по 1-му бат. за 1821 г. № 3. Дело № 98.
Полковой архив. Чернов. Бум. по казнач. части за 1820-24 гг„дела № № 12 и 924.
