заведения две по ноль-семь бутылки кубинского рома. Рассказал о себе, когда представился случай. Оказалось, что он внебрачный сын самого Фиделя Кастро, или Че Гевары. Точно не помнит. Сегодня в прессе можно найти предположения, что и у того и у другого героев Кубы имеются потомки, рассеянные по миру. Так что, всё может быть…А мама у него русская. Лидия. Поэтому отчество Хосе – Лидиевич. Как звали папу мама, не сказавши, умерла. Может быть это был секрет.
До ресторации (так можно было прочитать на новенькой вывеске: «Ресторация Белая лошадь»), наш квартет, состоявший из трёх умеренных оптимистов, то есть, моих коллег и одного умеренного пессимиста, то есть меня, добрался на такси. Заведение, на самом деле, дышало новизной: ещё не выветрившимся запахом краски и, режущим глаз, блеском позолоты на…на всём! На скатертях и шторах; на столовых приборах и посуде; на мебели, на фартуках официантов и, как казалось, даже на их, дежурно улыбающихся, лицах. Братья Высокие свои первые впечатления оценили, как великолепные. Мы с Колесовым сошлись на том, что видим не что иное, как самодовольную гримасу капитализма в исполнении Хосе.
Веселье началось. Так как до двадцати трёх ноль-ноль, согласно программы, посетителей развлекал исключительно пианист, нам оставалось только оценивать его профессионализм. Впрочем, коллега по цеху точно был на своём месте. Лёгкие, ни к чему не обязывающие мелодии, лились, как бы сами собой. Как бы сама собой текла и наша, ни к чему не обязывающая, беседа. Текло Шампанское, водка, коньяк и, даже, пиво. Время же, летело, как на крыльях. В двадцать три часа на небольшой, но уютной сцене народу прибавилось. Играла скрипка. Кто-то, вполне прилично, о чём-то голосил. О чём? Нам, как и многим из присутствовавших, было неважно. Наступила та стадия застолья, когда отдыхающим страстно захотелось высказаться о наболевшем. В общем, народ галдел.
Братья вышли покурить, а я вдруг вспомнил об обещании Колесова рассказать мне и даже показать нечто стоящее. Нечто, имеющее отношение к нашим будущим творческим и финансовым успехам на музыкальном поприще. Я вспомнил и спросил у него: когда? В ответ Колесо прищурился, как кот, испытывающий удовольствие при мыслях о сметане. Потом он взглянул на часы.
– Вот мы сейчас с тобой ещё по одной заглотнём, – елейно пропел Серый, – и оно свершится!
Я пожал плечами. Ещё по одной – это понятно, хотя, может быть уже и хватит. А свершится что? Электричество вдруг погасло, что вызвало у большой части присутствовавших удивлённое «О-о-о!». Однако, уже через секунду сцена оказалась освещена лучом прожектора. В круге света, как мне показалось, из ниоткуда возникли два женских силуэта. Высокие (каблуки, плюс причёски), стройные. Лица скрыты полумасками золотистого цвета. Закрытые спереди платья с длинными, как у цыганок из кино, расширенными книзу рукавами. Тёмно-каштановые струи волос лились куда-то в пол. Та, что была в чёрном, держала в руке белую розу. Другая, в белом платье, обладала розой тёмно-бордового цвета, казавшейся в полумраке почти чёрной.
Девушки
