«Волка ноги кормят» – это про нас.
– Ну, вот что, господа товарищи, – я начальнически возвысил голос, – ваш «Квартет везучих» сейчас превратится в трио. Как однажды сказал под Новый год один президент: Я устал, я ухожу! А ты, Сергей, будь добр, пригласи «Сестёр Гримм» (тут я с трудом подавил улыбку) в нашу студию на шестнадцать-ноль-ноль. Это же касается всех. Общий сбор. Надеюсь к шестнадцати часам вы успеете выспаться и будете иметь достойный внешний вид, чтобы не уронить перед гостями из Барнаула честь культурной страницы России.
Колесов пообещал ничего не ронять и что теперь, вообще, всё будет «о′кей!», то есть, новая жизнь.
Вскоре я уже находился в своей двухкомнатной квартирке, в кроватке под одеялом. Но, сон не шёл ко мне. Сон, как у классика, – бежал от меня. Причиной тому были мысли о «Сёстрах Гримм». Тема близнецов всегда необъяснимо волновала меня. Наверное, именно сейчас уместно сообщить о себе некоторые жизненные подробности. Я – сирота. Обычный сирота из обычного детского дома. Сведения о родителях укладываются в несколько строк. Это были трудящиеся Страны Советов, которым выпала путёвка по линии профсоюза. Круиз по матушке Волге на теплоход «Александр Суворов». Теплоход, по непонятным до сего дня, причинам в районе города Ульяновска пошёл не под судоходный пролёт моста. Я был на этом теплоходе в тот злополучный рейс вместе с родителями. Мне в ту пору едва исполнилось три года, поэтому воспоминания тонут в тумане памяти. Ясным остаётся ощущение сильной жары. Казалось, что солнце жгло голову даже сквозь ткань белой детской панамки. И ещё: мальчуган, удивительно похожий на меня, просто одно лицо, так же, как и я, грыз пломбир вместе с вафельным стаканчиком. Вдруг сверху обрушился дикий скрежет и грохот. Мои ноги оторвались от палубы, руки от поручней, всё завертелось перед глазами, а вкус мороженого сменился чем-то солёным и вязким. Дальше провал… Родители погибли. Иных родственников не нашли, поэтому детдом стал логическим продолжением моего жизненного пути. Мою фамилию, имя и отчество то-ли придумали, то-ли определили по найденным документам родителей. А то, что я и есть именно тот ребёнок решили, сличив найденные фотографии в каюте, которую занимала вся моя семья. Не выясненным для меня остаётся вопрос о мальчике, так похожим на меня. Что это: реальность или плод моего воображения? Если у меня был брат-близнец, почему нас разлучили? Став взрослым, я пытался разобраться в этом деле. Писал в инстанции, обращался в организации. Бесполезно и безрезультатно. В СССР подобные трагедии тщательно скрывались за завесой государственной тайны. Потом, с проникновением в нашу жизнь интернета и широкой демократии, я возобновил свои попытки поиска истины. Однако, единственное, что смог узнать – это то, что фамилия, которую я ношу редкая. Те пятнадцать или шестнадцать владельцев аккаунтов – все «Солениченко», обозначившиеся на просторах рунета, оказались лишь однофамильцами.
Вторая мысль, мешавшая мне заснуть заключалась в ответе на вопрос: почему «Великолепная семёрка» сдулась так внезапно, будучи, в целом, успешным предприятием?
