он вписаться не мог. Так, чтобы комфортно и морально, и материально.
Но армия вдруг стала сбродом хапуг наверху и бессмысленным стадом внизу.
У парней тоже по-разному получилось. Жека Степанов и Юрик Андриади подались в бандиты. Вначале как сыр в масле катались – мерсы, золотые перстни и цепи, коттеджи, жратва и бухло, которое в те времена мало кто видел, первые мобильники, и прочее, и прочее, и прочее…
А потом сложили головы. Бесславно, как считает Андрей Петрович. Но большинство соотечественников, видимо, уверено, что доблестно. Что жили не только не напрасно, но и в высшей степени счастливо. Иначе бы такие памятники на центральной аллее кладбища не поставили. Да и не поставили, а прямо-таки воздвигли. При советской власти таких монументов в райцентрах удостаивался только Ленин.
Два Николая, Антипин и Строгин, занялись челночным бизнесом. Но прогорели вскорости из-за своей непомерной самоуверенности. Им опытные люди говорят: гоните из Китая пиджаки, а они привозят наждаки, им – ботинки, а они тупо по-своему – картинки. В конце концов склад, в который превратили квартиру Строгина, затоварился, товар сгнил, вложения испарились. И подались несостоявшиеся бизнесмены в наемные охранники.
Андрею Петровичу вскоре повезло. Через знакомого полковника, разумеется, к тому моменту отставного, его устроили в солидный банк. Вход не пластиком оформлен, а настоящим мрамором. И не охранником взяли, а секьюрити. То есть в костюме с иголочки, в белой рубашечке с галстуком (аванс на это дело выдали). И с бейджиком на груди: A. P. Klimov, security.
Зарплата прекрасная. Но только дело нудное – целый день стоять столбом и направо-налево улыбаться. Правда, конечно, надо было ощупывать всех взглядом и быть готовым в любой момент дать отпор или бандиту, или наемнику конкурентов, или облапошенному вкладчику.
Но, говорили, вот постоишь с месяц, хорошо себя проявишь, и будет сразу тебе повышение. И в зарплате, и в интересности работы, которая будет в основном на выездах.
Хорошо, что этих самых выездов Андрей Петрович не дождался. Выезды были самые что ни на есть бандитские – с трупами и с риском для жизни.
Как-то раз, было еще не поздно – около четырех, он стоял и всем встречным-поперечным улыбался.
Входит мужик упитанный. Морда лоснится. Маленькие усики над губой. В длиннополом дорогом пальто. Портфель из крокодильей кожи. Очочки в золотой оправе на лице поблескивают. И видно, что здорово поддатый. Споткнулся, но его тут же холуй под локоток поддержал.
Повел мордой по сторонам и – к Андрею Петровичу:
– Как стоишь, халдей!
Андрей Петрович видит, что птица важная. Надо смолчать. Ну и как-то рефлекторно вытянулся по стойке смирно. Как учили – при встрече с важными персонами. Ну и продолжает улыбаться, как учили при встрече со всеми.
– Что лыбишься, урод! – Аж слюной пробрызнул на два метра.
Андрей Петрович, не меняя позы, сжал кулаки. И начал считать до ста.
Пьяная харя продолжила визжать.
Когда Андрей Петрович досчитал до восьмидесяти трех, пьяная харя злобно прошипела:
