булавку и бросился собирать вещи. Те, что совсем недавно разобрал.
Когда вечером позвонила подруга с предложением встретиться и наладить, наконец, непростые отношения, Галаджев печально сообщил: увы! Вылетает на Север с внезапным срочным редакционным заданием от «Клуба кинопутешественников». И рад бы, как говорится, увильнуть, но сам Владимир Адольфович Шнейдеров! А легенде отказать ну никак! В общем, сплошное «увы».
Должно быть, сквозь показную печаль проглянуло такое нетерпение, что на другом конце тихо выругались. Короткие гудки возвестили об окончании ещё одного несбывшегося романчика. Что ж! Тоже удача!
Сгоняв на студию за кинокамерой, штативом, аккумулятором и цветной плёнкой, упаковав всё это вместе с карабином, вечный бродяга Саша Галаджев 10 июля зарегистрировался на рейс до Хатанги.
Зал ожидания на Хатангу оказался полупустым. Среди ожидающих посадки всё больше семейные пары, возвращающиеся на север из отпусков, да несколько командировочных – судя по чемоданчикам-маломеркам. А вот никаких геологов Саша не обнаружил. Зато перед посадкой нежданно для себя повздорил со статной холёной девицей, укутанной по носик в импортную ветровку. Она стояла в очереди в буфет как раз впереди Саши, под обстрелом мужских глаз. Тех самых, семейных. Укрываясь от спутниц, мужья исподтишка бросали на попутчицу робкие взоры. До ответных взглядов надменная красавица не снисходила, но по вздёрнутой головке было очевидно, что флюиды по адресу доходят, и она привычно и охотно купается в мужском восхищении.
Галаджев услышал позвякивание о кафель, посмотрел под ноги. Из-под утеплённых, облегающих брюк выглядывали легкомысленные туфельки на пятисантиметровых «гвоздиках».
Галаджев невольно прицокнул.
Брюнетка чутко скосилась. Раскосые карие глазищи, к тому же увеличенные макияжем, скользнули по Галаджеву с холодным недоумением.
– Каблучки, должно быть, затачивали, чтоб на льдинах не скользить, – не удержался весельчак Саша.
Брюнетка вновь глянула, сверху вниз. Она была, пожалуй, с Сашей одного роста. Но каблучок приподнимал модницу над землей на пяток лишних сантиметров, как шпиль зрительно приподнимает над прочими зданиями собор.
– Что? У вас, в горах, женщины каблуки не носят? – сыронизировала она.
Саша удивился. Барышня явно приняла его за кавказца. В Сашиных чертах – широкий овал, крупный, как говорят, «корабельный» нос, усики над губой, – если и угадывался кавказец, то, скорее, потомок армянского рода Галаджиянцев. Но угадывался очень отдаленно и больше намёком. За горца его ещё никто не принимал.
– В горах наверняка не носят, – подтвердил Галаджев. – Если только на Ленинских горах. Но и там, по-моему, тоже на каблучках по сугробам не рассекают.
– Скажи, пожалуйста, какие мы места знаем! – девица прыснула.
Галаджев утёрся.
– Слюна, надеюсь, не ядовитая? – он принялся злиться. – Вообще-то прикрываться
