что у нее нет ни одного квартиранта, то вышвырнули бы ее в два счета. А этого она не переживет.
– Все равно не понимаю, почему ты должна жертвовать собой ради нее.
– Да ничем я не жертвую, правда. Мне нравится тут. Мы с фрау Карпф понимаем друг друга. Она более или менее такая, какой я буду лет через тридцать. Добропорядочная домовладелица меня бы и недели не держала.
– Моя хозяйка тебя бы не выгнала.
Салли, наморщившись, улыбнулась.
– Как тебе кофе, дорогой Крис?
– Лучше, чем у Фрица, – сказал я уклончиво.
Салли рассмеялась.
– А разве Фриц не мил? Я его обожаю, особенно когда он говорит: «Хотел я плевать».
– Черт, хотел я плевать, – попытался я изобразить Фрица. Мы расхохотались. Салли закурила еще одну сигарету: она непрерывно дымила. При свете лампы бросалось в глаза, какие у нее старые руки: нервные, с выпуклыми венами и очень худые – руки взрослой женщины. Зеленые ногти казались тут чужими, случайными и напоминали маленьких уродливых жучков с яркими спинками.
– Смешно, – задумчиво промолвила Салли, – я никогда не спала с Фрицем.
Она помедлила, потом спросила с нескрываемым интересом:
– А ты думал, мы спали?
– Пожалуй, да.
– А вот и нет. Ни разу… – Она зевнула. – Теперь уж, наверное, никогда и не будем.
Несколько минут мы молча курили. Потом Салли принялась рассказывать о своей семье. В Ланкашире у ее отца была мельница, а матери по наследству досталось поместье. Когда мать, мисс Боулз, вышла замуж, они с отцом соединили свои фамилии.
– Отец – жуткий сноб, – продолжала Салли, – хотя притворяется, что нет. Моя настоящая фамилия Джексон-Боулз, но, конечно же, для сцены это не годится.
– А Фриц говорил, кажется, что твоя мать француженка.
– Что за чепуха! – Похоже, Салли ужасно разозлилась. – Фриц идиот. Вечно он что-то выдумывает.
Еще у Салли была младшая сестра Бетти.
– Сущий ангел. Я ее обожаю. Ей уже семнадцать, но она сама невинность. Мама ее воспитывает как благородную барышню. Узнай Бетти, что за потаскуха ее сестра, она, наверное, умерла бы со стыда. Она о мужчинах понятия не имеет.
– Салли, в кого же это ты такая уродилась?
– Не знаю. Во мне, наверное, много от папаши. Тебе бы понравился мой папаша. Ему на всех ровным счетом наплевать, но делец он потрясающий. Примерно раз в месяц напивается в стельку и распугивает всех мамашиных благопристойных друзей. Это он разрешил мне поехать в Лондон и учиться играть на сцене.
– Школу небось бросила совсем девчонкой?
– Вот чего я всегда терпеть не могла. Я так подстроила, чтобы меня оттуда выгнали.
– Как ты ухитрилась?
– Взяла и сказала директрисе, что у меня будет ребенок.
– Не может быть, Салли.
– Честно, так и сказала. Был ужасный скандал. Они специально пригласили врача, чтобы он меня осмотрел, и послали за родителями. А когда оказалось, что ничего такого
