меня. Ресторан оказался под самой крышей. La Maison Blanche расположен в золотом треугольнике Парижа, на крыше театра Елисейских Полей, недалеко от самых дорогих бутиков и отеля-дворца Plaza Athenee. С террасы заведения открывается чудный вид на Эйфелеву башню, Дом Инвалидов и Сену. Впрочем, дождливый апрель без весны не время для еды на открытом воздухе. Народу пока было немного. Официант прервал мои размышления.
– Monsieur…
– Reservation, Concorde Opera… – начал я.
– Yes, – не дал мне закончить темнокожий мужчина, – тут вид два.
– Говорите по русски?!
– Пять слова, tour Eiffel, – он указал в одну сторону, повернулся, – L'hôtel national des Invalides.
Я не стал возражать и сел за указанный стол. Принесли меню. Цены соответствовали антуражу и высоте заведения, что не было сюрпризом.
– Visa, MasterCard? – поинтересовался я.
– Yes.
Среди белых вин удалось найти и не очень дорогое, но целая бутылка на одного слишком много. Я вздохнул.
– No problem, bag! – официант тут же изобразил руками, как затыкает бутылку и ставит ее в сумку.
Но сегодня праздник, в конце концов… Я выбрал белое сухое вино приемлемой цены и углубился в изучение салатов и рыбы. Через некоторое время вернулся официант с высокой тележкой и специальным ведром для льда на ней. Бутылка была открыта в два движения рычажным штопором, и немного вина налито в бокал. Оно оказалось просто вкусным. Я кивнул. Бутылка отправилась в лед.
– This wine with fish, very good, – произнес алжирец, улыбаясь, – точно, wine дышать fifteen minutes.
– Хорошо, – мною были выбраны салат Organic salmon gravlax, «Hot-Cold» smoked, cucumber wasabi, crunchy radish and horseradish cream, что согласно заготовленному переводу меню этого сезона означало: маринованный лосось с теплыми огурцами. На горячее Steamed fillet of cod, Wild chanterelle mushrooms with celery, spinach coulis – филе трески с лисичками как-то там изысканно приготовленное – высокая кухня. Гарсон удалился, оставив меня за дальнейшим изучением меню. Легкий праздничный ужин так же легко перевалил за сто евро, Париж, однако. Принесли нечто изысканно распятое в высокохудожественной луже и отдаленно напоминавшее креветку – одну, одинокую креветку. Я осторожно посмотрел на китайскую пару за соседним столом, они изучали точно такое же произведение кулинарных фантазий и сравнивали с меню. Реакция была та же.
– Apéritif, présent, – произнес проходивший мимо официант.
«Хорошо хоть не салат за двадцать восемь евро», – подумал я, оторвав взгляд от изыска кулинарии. За окном, прямо над крышами Парижа сияла радуга.
Не сделать несколько снимков было бы преступлением, я оставил креветочный аперитив и успел к панорамному окну насладиться, пока небесное шоу еще не угасло. Возникло странное ощущение парения над крышами Парижа от одной радуги к ее зеркальному, более тусклому, размытому двойнику; из глубин души всплыло короткое чувство полного непонимания ситуации, незнакомое устройство в руках, чужой город у ног. Рука инстинктивно сжала блестящий поручень, холодный металл выдернул из грез. По дороге к столу накатило ощущения не своего тела. Несколько глотков вина восстановили восприятие
