как правило не приходилось, у него уже несколько лет как сложилось стойкое убеждение, что все лица, имеющие друг с другом кровное родство, только и ждут удобного момента, чтобы сделать какую-нибудь гадость своим братьям, сестрам, родителям, детям, а порой и просто знакомым всех перечисленных ранее членов семейства.
Не постучав, Лунин потянул на себя дверь, которая, как он и предполагал, оказалась не заперта. Пойдя сквозь небольшую полутемную прихожую, Илья оказался в достаточно просторной для такого небольшого домика гостиной, в которой за круглым, укрытым цветастой скатертью столом сидели три человека.
– Лунин Илья Олегович, следователь.
Продемонстрировав присутствующим удостоверение, Илья пристально посмотрел на сержанта, значительно более упитанного чем его скучающий во дворе напарник. Под взглядом подполковника тот смутился и залпом допил остававшийся в чашке кофе.
– Я, пожалуй, пойду, – сержант торопливо вскочил из-за стола и, на всякий случай, замер, ожидая возможных возражений.
– Пожалуй, – кивнул Лунин. Дождавшись хлопка входной двери, он занял освободившийся стул и, положив папку с документами на стол, подпер вновь отяжелевшую голову обеими руками.
– Вам может чайку, – моментально поняла его состояние хозяйка дома, – с лимончиком?
– А лучше коньячку, – вмешался ее супруг, чье круглое, с едва заметной, но все же уловимой хитринкой лицо заставило Лунина усомниться в правдивости трагичного финала сказки о Колобке, – грамм пятьдесят. И голове лучше станет, и запах приятный будет.
– Лучше чая, – согласился с хозяйкой Лунин, – коньяком от меня и так пахнет.
Забрав со стола чашку, из которой пил сержант, Мария Геннадиевна убежала на кухню. Немного помассировав пульсирующие виски, Илья взглянул на притихшего Николай Федоровича и коротко скомандовал.
– Ну, рассказывайте.
– Что именно? – Колобок услужливо улыбнулся, а на щеках его проступил неожиданный румянец.
– Все, – открыв папку, Илья извлек из нее бланки протокола допроса, – все, что вчера было. Что видели? Что слышали? Что сами делали?
– Ничего, ей богу, ничего! – поклялся Николай Федорович. – Ни вчера, ни сегодня.
– Что, ничего? – уточнил Лунин. – Ничего не делали? Зачем вас тогда тут держат?
– Так ведь газон, газон стричь надо, – затараторил в ответ Красильников, – одного газона почти сорок соток. А яблоки? Вот вчера яблоки до самой темноты собирали. Опять же, дрова.
– Здесь что, дровами топят? – удивился Илья.
– Так-то конечно здесь все на газу, но ведь то камин разожгут, то баню затопят, а то и во дворе кострище организуют, – с грустью в голосе объяснил Николай Федорович. – Можно ведь уже колотые дрова закупать, в цене не шибко большая разница, а уж Игорю-то Владимировичу, покойному, ее и в микроскоп ее не углядеть было. Так ведь нет же! Он ведь
