дело свое делать дельно.
– А я что, не дельно? – возмутился Николай Федорович.
Лунин вздохнул. Делать дело дельно, – это как раз то, чем ему сейчас стоило заняться.
– Давайте все же вспомним вчерашний день немного подробнее, – допив чай, Илья с грустью разглядывал пустую кружку. Чайной ложки у него не было, а выковыривать прилипший ко дну ломтик лимона пальцем он не решался, – если я правильно понял, Игорь Владимирович собрал родственников по случаю праздника.
– Праздник, – неодобрительно причмокнула губами Мария Геннадиевна, – что-то я праздника там особенно не заметила. Да и вообще, если уж про праздник говорить, так ведь это и не вчера вовсе было.
– А когда же? – удивился Лунин, смирившийся с тем, что кусочек лимона так и останется несъеденным.
Вскоре, из объяснений Марии Геннадиевны, которые периодически прерывались комментариями ее круглолицего супруга, Лунин узнал следующее. Десятилетнюю годовщину свадьбы чета Фильченко отмечала позавчера, а немногочисленные гости начали съезжаться еще на день раньше.
Первым появился старший сын Игоря Владимировича. В калитку Владимир позвонил, как это точно помнил вышедший после обеда на крыльцо Николай Федорович, в начале третьего. Кивнув открывшему ему Красильникову, он молча прошел в дом, неся в одной руке не слишком больших размеров дорожную сумку, а другой неловко держа под мышкой какую-то достаточно тяжелую, но тоже вполне компактную коробку. От предложенной ему помощи Владимир все так же молча отказался.
– Он вообще, когда бывает, нас сильно разговорами не балует, – пожаловалась Мария Геннадиевна, – мы поначалу думали, что это он нас, прислугу за людей не считает, а потом смотрим, он со всеми так общается. Молча. Ему порой брат говорит, говорит что-то, а он либо кивнет, если согласен, либо головой эдак мотнет из-стороны в сторону, мол, не по нраву ему сказанное. А то и вовсе может не дослушать, развернуться посреди разговора и уйти. Он с сестрами такое частенько выделывает, особенно с младшей.
Почти час спустя одновременно прибыли дочери Фильченко. Обе они летели из Петербурга одним рейсом и вполне логичным было то, что женщины решили взять одну машину такси на двоих (точнее, на троих – Наташа прилетела вместе со своим мужем Андреем), хотя, как показалось в очередной раз открывавшему калитку Николаю Федоровичу, идея была не очень удачной.
– Уж не знаю, что они там по дороге успели не поделить, – он с грустью покачал круглым лицом, – к нам из аэропорта ехать от силы минут пятнадцать, но разругались они вдрызг. Пока от машины до дома шли не то что не разговаривали друг с другом, а словно никого рядом и вовсе не было.
– Но ведь они могли поссориться еще в самолете, – возразил Илья и тут же покраснел, поняв, что сморозил глупость.
– Стали бы они тогда в одну машину садиться, – вздохнул Красильников и заботливо предложил. – Может все же коньячку немного? Для живости ума, так сказать. Вам же сегодня,
