жильё… Не обижайся, но ты, Венька, не самостоятельный человек, и тяжелее шариковой авторучки ничего не держал…
– Если бы я мог, то удалился бы сейчас. Но не имею такой возможности потому, что ты уже почти владыка сразу над многими сотнями самых разных миров.
– Заблуждение! Царём Успения мне предстоит быть только в данной земной Субстанции, только в ней я владыка владык… И мне от этого ни жарко, ни холодно. Не обижайся. Но скажу тебе, почему я в деле Арефина иду длинным путём. Всё очень просто объясняется. Я ведь, кроме всего прочего, всего лишь – человек. И профессия у меня – юрист. Лепин же работает крановщиком.
– Григорий Матвеевич – мощное существо, и не всегда скромное.
– Во всяком случае, он не напоминает каждому встречному и поперечному, что у него высшее техническое образование. Правда, говорит, что он великий и могучий… Эвтаназитёр. Но ему далеко не многие верят… даже те, которым он продемонстрировал свои способности. В общем, я к тебе зайду, как-нибудь, то есть, к Анисимовне.
– Мне, вроде бы, нормально. Но до конца я ничего не могу понять… Наверное, моя жена и дети, огорчатся, когда узнают, что я… как бы, умер.
– Да что ты говоришь! Конечно, они устроят праздник радости и веселья. Понятно, что огорчатся… Начнут активно работать неписанные законы данной земной обители.
– Но ты им объясни, что я живой и даже рядом с ними… Я – Бриков.
– Тебе или им такое надо? Да из тысячи людей таким сообщениям верит лишь один, и то – его считают дураком или сумасшедшим. Вот почему-то, какой-нибудь, академик Иванов имеет право существовать, а Снежный человек или гуманоид из созвездия Орион нет… Тупость беспредельная и… «научно-обоснованная». Ладно. Всё! Вали отсюда! Надо будет, сам тебя найду.
А Шура Бриков, тело которого вот уже второй день ломало, измождённый и усталый, уснул, сразу же после обеда. Анисимовна была почти уверена, что её «внучок», на сей раз, отдаст концы. Она видела, что у него и сердце останавливается, и дышать ему трудно, и мышцы, и суставы болят… Одним словом, живого места нет.
Конечно же, приехала скорая помощь, и врач «скорой помощи» с ехидной и улыбкой всезнайки утвердительно сказал:
– Чего суетиться-то, Луиза Анисимовна. У вашего парня обычное острое респираторное заболевание. Аспирин, горчичники, можно ингаляцию…
– Какая там простуда,– спорила старушка Рогалева.– Он же, вроде как, уже на том свете.
– Ну, что вы хотели. Парень ваш физически не из могучих богатырей. Сами знаете. Последствия… насильственной аффиксации. А так отлежится – снова… герой.
Они поспешно уехали, и у Анисимовны зародилась надежда, что «волшебник» в белом халате прав – это простуда или, на худой конец, вирусная инфекция. И вправду ведь, в первый раз за двое суток, Шура уснул. Правда, средь бела дня, и спал не очень спокойно. Весь в поту, мечется, бредит, называет себя, почему-то, Вениамином, кричит: «Я не хочу умирать!».
Но даже ему, абсолютно обновлённому Брикову
