style="font-size:15px;"> – Эй, селюк! Слышь, что ль, к тебе ж обращаюсь, морда!
Мажуга остановился перед парнем, тот медленно выпрямился. От него разило перегаром – уже успел хорошо принять. Ростом он был куда выше Игнаша.
– Слышь, селюк, угостишь водкой, а? – прохрипел парень. – Уважаешь честных работяг, которые тебе струмент куют?
– Струмент? – Мажуга прикинул: сперва по колену сапогом, а потом снизу в челюсть, должно пройти легко, противник пьян. – Честные работяги сейчас в цеху вкалывают, а ты разве что козявку из соплей в своем носу отковать умеешь.
– Шо-о? – протянул парень. Оглянулся на дружков – те скалились из-за стола и ждали развлечения. Приземистый Мажуга не казался им опасным противником, но если что – они бы, конечно, помогли рослому задире.
– Эй, Блоха! – окликнул парня Лысый из-за стойки. – Сядь да остынь!
– Чего «остынь»? – обернулся тот к бармену. – Ты шо, Лысый?
– А того остынь, что ты не заплатил. Скажешь еще слово – и я с тебя за выпитое уже не смогу получить, потому что ты под столом лежать будешь. Сперва расплатись, а уж потом Мажугу задирай, понял? Здорово, Игнаш! Иди сюда, не гляди на этого хмыря, я тебе первую за счет заведения налью.
– Мажуга? – недоверчиво переспросил парень. – Ржавый, что ль? Я ж не знал… – И сел на место.
Мажуга оглядел его сверху, потом неторопливо развернулся и пошел к стойке. Лысый уже выставил стакан и поднял бутыль.
– Здорово, Лысый. А у тебя дела неплохо идут, вижу.
– Дела идут как из пушки. Держи стакан. Раз такое дело, и я с тобой выпью. Надолго к нам?
Лысый выставил миску с квашеными слизневиками и другую – с жареной крысятиной. Выпили. Мажуга взгромоздился на высокий табурет возле стойки.
– Да я на день всего. Закуплю кой-чего, да и домой. Фермер я теперь, хозяин.
– Фермер… Вот уж от кого не ждал. Думал, не отпустит тебя город. Харьков – он такой, он крепко держит, коли в душу тебе влез.
– Так и есть. Иногда кажется, что не отпускает, потому и не езжу сюда, чтобы не зацепило снова, не уволокло. Думал, забыли меня здесь. А вон – помнят!
– Эти-то? – Лысый махнул мускулистой ручищей. – У нас, если хочешь знать, до сих пор непослушных детей твоим именем пугают.
– Не, у вас теперь детей призренцами пугают, я уже слышал.
– А, верно. Вон они, легки на помине!
В зале стало тише, Мажуга оглянулся – в кабак вошли двое в темных плащах с капюшонами. Капюшоны были необычные, они закрывали лица, будто маски. Призренцы остановились у порога, водя головами вправо-влево, разглядывая выпивающую публику сквозь большие круглые прорези. Распахнулась дверь, явился третий призренец. Двое остались у входа, третий протопал через зал к стойке. Остановился рядом с Мажугой, кивнул Лысому:
– Как торговля, хозяин?
