в день приезда в Харьков. И впрямь его с Йолей связывает что-то попрочней стальной цепи.
– Посмеешься, если живой от пушкарей уйдешь. Хороший секрет. Как обещал, цепь сниму с ноги. Теперь помолчи и живей поршнями двигай.
Он заметил, что Курчан прислушивается, и на этот раз нарочно прибавил шагу, так что Йоля, обиженно засопев, припустила за ним изо всех сил. На разговоры ей теперь дыхания не хватало.
Если в управе из-за ночных событий и возникла поначалу суматоха, теперь уже все стихло. Перед входом – скучающие часовые, внутри – снующие с деловым видом пушкари. Курчан задержался перекинуться парой слов с охранниками; те глядели равнодушно – явно не знали о смерти Востряка и прочем. Навстречу входящим Мажуге с Йолей попались трое пожилых мастеров. Один держал в руках развернутый лист, исчерченный толстыми и тонкими линиями, двое других, пристроившись справа и слева, тыкали пальцами в картинку и возбужденно спорили:
– Вот этак вот разверни! Сразу прочность возрастает!
– А как изготовить? Изготовить как, я тебя спрашиваю? Это ж собрать невозможно. Как ты эту втулку запрессуешь, если снаружи ребра будут торчать?
– А ребра позже приварить!
– Так напряг в металле возникнет! От сварки завсегда напряг! Сперва варить нужно, а после сверлить и втулку сажать!
Троим в коридоре было тесно, и входящие посторонились, чтобы дать дорогу, прижались к стене. Мастера, препираясь, прошли мимо. Мажуга проводил их взглядом, потом ухватил Йолю за руку, выкрутил и заставил выпустить тоненький надфиль, который девчонка вытянула из кармана мастера. Тут к ним присоединился Курчан.
– Самоху на совет позвали, управление нынче с утра собралось. Нам велено прямо в его кабинет, ждать и ничего там руками не трогать. – Пушкарь показал ключ.
Игнаш погрозил Йоле отнятым надфилем. Та скорчила невинное лицо, потом широко зевнула – ночка выдалась суматошная, и девчонка держалась, пока была нужда бежать и спешить, теперь же, когда суета миновала, навалилась усталость. Они побрели на второй этаж. Курчан отпер дверь и сразу прошел к столу, сел на место управленца, положил руки на столешницу. На лице Курчана возникла довольная усмешка – Мажуга догадался, что парню давно хотелось посидеть на этом стуле. Сам Игнаш расположился напротив – там, где сидел во время разговора с управленцем. Уселся и подтянул за цепь девчонку. Йоля опустилась на пол, подобрала ноги и стала украдкой выковыривать изогнутый гвоздь, застрявший между досками.
Самоха появился неожиданно быстро – Игнаш ждал, что заседание у главных пушкарей затянется. Толстяк ногой распахнул дверь, обвел кабинет сердитым взглядом. Курчан живенько вскочил.
– И ничего не пьяный! – буркнул Самоха, шагая к своему стулу. Брякнулся на место, навалился грудью на стол и тяжело вздохнул. Глаза у него были уставшие, в красных прожилках. – Пьяный, говорят, когда дело делать надо! А я разве не делаю? Я ж и делаю… Ну а выпил – так чтоб нагрузку снять, это ж лекарствие. Ну ладно, говорите, что у вас?
