окружающей действительностью. Повышенная социальная чувствительность (наряду с нравственной и вербальной) является составной частью таланта. Писатель, который всегда доволен властью, – подлец. Писатель, который никогда не доволен властью, – дурак. Новое всегда жёстче, циничнее и неуютнее прошлого, где всё обжитое и углы сглажены. Новое манит, но когда оно приходит – ужасает. Отсюда ностальгия. И я не избежал этого чувства. Я тоже открыто и жёстко критиковал советскую имперскую цивилизацию, когда мои литературные сверстники носили фигу в глубине карманов. А потом сплясали танец маленьких лебедей на трупе льва, убитого атлантической пулей. Советская Атлантида погрузилась столь стремительно, что почти не осмыслена литературой. Сначала место взвешенного художественного и социального анализа заняла диссидентская литература, а это, за редким исключением, по сути та же карикатура из «Крокодила», только издающегося на деньги ЦРУ. Попробуйте сегодня почитать Войновича. Злобный детский лепет. Потом многие вчерашние соцреалисты бросились искупать вину, лепя романы про ужасы «совка» и кошмары ГУЛАГа, где сидели только невинные. Из виноватых, понятно, сразу делали консервы, которыми кормили оставшуюся часть населения. Так писал Приставкин. Нас, кто пытался честно разобраться в минувшей эпохе, мало. Но кое-что нам удалось. Отсылаю к моим книгам «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Замыслил я побег…», «Гипсовый трубач». Во всех моих вещах всегда вторым планом присутствует советский период. И в моём новом романе «Любовь в эпоху перемен», который я сейчас заканчиваю, действие тоже происходит в двух временных пластах: в Перестройку и в наши дни… Сравнивайте, думайте, выбирайте!
– У Вас есть афоризм: «Поспешность хороша при ловле блох и беглых олигархов». Многие российские писатели на ура приняли капитализм, присягали олигархам, кормились из их рук. А Вы все эти годы сострадали «маленькому человеку» и выступали за социальную справедливость. Как нам её добиться без революций и потрясений? У Вас есть рецепт?
– Рецепт давно известен. У нас разрыв между богатыми и бедными должен быть разумным. Да, общество насильственного равенства неустойчиво. Но общество насильственного неравенства ещё неустойчивей. Только многовековой государственный инстинкт нашего народа сохраняет равновесие. Мы всегда понимали: неправедный уклад плох, но крах государства несёт гораздо больше бед. Это в генах. Власть часто этим пользовалась и пользуется, иной раз забывая, что терпение людей не бесконечно. О социальной справедливости должно заботиться государство. Это его прямая обязанность. И ещё: власть не должна делать то, чего не может объяснить народу. Я не экономист и не государственный деятель. Я просто понимаю: если пропасть между богатыми и бедными будет расти, всегда найдутся желающие перемахнуть её одним прыжком. А нового социального взрыва Россия не переживёт, просто развалится, возможно, навсегда. Запад учтёт опыт 91-го и просто не даст нам оправиться.
