Однако я уверен, что Вы находчивая юная барышня и быстро здесь освоитесь. На случай возможных трудностей я оставил Вам устные указания там, где это показалось мне необходимым. Задайте вопрос, и Вы непременно получите ответ. Более сложные указания Вы найдете в чемодане. Прошу Вас, будьте ласковы с Потеряшкой, поскольку он пробыл у меня еще совсем не долго и не привык к дому, и, пожалуйста, берите любые книги в этом кабинете, кроме тех, которые уже лежат на столе, поскольку для Вас они пока еще слишком сложны и опасны. (Пф! Подумаешь!) Желаю Вам приятно провести здесь время и надеюсь, что довольно скоро смогу поблагодарить Вас лично.
– Конечно, по побочной линии, – вслух произнесла Чармейн. – Получается, что он двоюродный дедушка тетушки Семпронии, а она замужем за дядей Недом, который папин дядя, только он уже умер. Жалко. Я думала, вдруг мне передались его колдовские способности. – И она вежливо сказала в пространство: – Большое спасибо, дедушка Вильям.
Ответа не последовало. Ладно, подумала Чармейн, и не надо. Это же был не вопрос. И она принялась изучать книги на столе.
Толстая книга, которую она схватила первой, называлась «Книга пустоты и отсутствия». Ничего удивительного, что, когда Чармейн открыла ее, страницы оказались пустыми. Но при этом Чармейн ощущала, как каждая пустая страница словно бы мурлычет и выгибается под пальцами от скрытой магии. Чармейн поскорее положила ее на место и взяла другую, под названием «Уолл. Руководство по астромантии». Эта книга тоже не оправдала надежд, поскольку в ней в основном содержались графики из черных пунктирных линий и россыпей красных квадратиков, которые выбивались за черные линии и складывались в различные узоры, а читать было почти нечего. И все равно Чармейн смотрела на них дольше, чем ожидала. Наверное, графики были гипнотические. В конце концов Чармейн все-таки отложила книгу – не без усилия – и обратилась к «Плодотворному чародейству высшей ступени», которое ей и вовсе не понравилось. Оно было напечатано убористым шрифтом и состояло из длинных абзацев, начинавшихся почти всегда примерно так: «Если мы экстраполируем выводы из наших предыдущих работ, то получим возможность применить обобщенный подход к паратипической феноменологии…»
Нет, подумала Чармейн. Похоже, не получим.
Она отложила и эту книгу и взялась за тяжелый квадратный том на углу стола. Назывался он «Дас Цаубербух» и был написан на каком-то иностранном языке. Наверное, на ингарийском, рассудила Чармейн. Но самое интересное, что эта книга служила пресс-папье для целой стопки писем со всего мира. Чармейн долго и с неуместным любопытством изучала их и все глубже и глубже проникалась уважением к дедушке Вильяму. Почти все письма были от других чародеев, которые просили у дедушки Вильяма совета по всяким волшебным тонкостям, – очевидно, считали его большим специалистом, – или поздравляли с последними магическими открытиями. Все
