прошептал Устинович. – Нам таких неприятностей не надо.
Торопливо сползли вниз. Потом в быстром темпе отошли подальше от опасного места. И уже почти перед самым селом Самородок сообщил, что у него почему-то сохнет во рту.
Видать, такая оказия от волнения произошла и некоторого страха. Не без него ведь.
– И что, терпеть не можешь? – по-дружески, с участием спросил Макар Устинович. – Сейчас родничок встретим. Я знаю, где он находится. Сейчас я его найду.
– А чего его искать? – Самородок махнул рукой в сторону оврага. – Вон же он, под самым носом! Другой жидкостью в данном случае горло смачивать надобно. Да ведь сегодня и суббота… Не грех.
– Я ведь с собой, Даниил Тимофеевич, водку никогда не ношу. Я за тобой чуть ли ни в одних кальсонах побежал, а ты мне «горло сохнет».
– Голова садовая, – урезонил Васильев человека, который стал ему даже, в какой-то степени, почти родным и близким. – У меня не только нож висит на поясе, но и рюкзак за плечами имеется.
– Ну и что?
– А в нём располагается литровая фляжка. А в ней – чистый спирт. Немного, конечно, но нам хватит. Даже стаканчик на месте и кое-какая закуска. Знаешь, как чистый спирт пить?
– Знаю. Надо сделать вдох, но только не выдох, чтобы не обжечься.
– Верно. Как ты сказал, Устинович, так и есть.
Они устроились рядом с оврагом, перед ключом. Самородок прямо на газете нарезал хлеба, колбасы, открыл консервную банку со свиной тушёнкой…
Налил в стаканчик немного спирта, протянул его Гнямову.
– Выпьем за то, – предложил Макар Устинович, – чтобы не распалась тигриная семья.
– Верно, – согласился с ним Васильев, – за это стоит выпить.
Повторив эту процедуру, по-очереди, пару раз, они собрали остатки продуктов, не забыли ещё почти что полную флягу, упаковали всё это в рюкзак. Встали на ноги. Но тут, как бы, между прочим, капитан милиции спросил у старика:
– А что, отец, когда ты по следу тигрицы отправился, была ли у тебя мысль убить её.
– Поначалу была, – признался Самородок. – Я и харчей с собой побольше взял. Думал, что зверь не так близко, а он почти под самым селом оказался.
Но крепко подумав, Васильев сказал, что, в общем-то, не убивать он тигрицу шёл, а посмотреть, что и как. Вроде, получилось. Посмотрел.
Барановские родники
Глаза у Илюши слипались, подниматься с постели не хотелось. Утра, по-существу, ещё не было, всего лишь, едва пробуждался робкий серый рассвет. Это всё вырисовывалось в окнах не большого, но добротного крестьянского дома. Старик Баранов, осмотрщик на таёжной бамовской станции, куда приехал погостить Илья, терпеливо ждал пробуждения мальчика. Когда тот окончательно проснулся, Баранов улыбнулся в свои седые усы и сказал:
– Понимаю, утренний сон сладок. Вставать с лежанки трудно в такую рань, да ещё в первый
