пятнадцать миллиардов?
– Шутка не смешная.
– Это не шутка. Мне всё надоело, и дело, которым занимаюсь, и шушера, которая меня окружает. Сначала я делал деньги, вернее, я делал то, что нужно всем и деньги текли сами и теперь уже деньги делают деньги. Абсурд. Это уже вообще не имеет смысла.
Я ему не верил. Вот ведь лошара. Он что, меня проверяет, что ли? Я решил подыграть обормоту.
– И как ты собираешься это провернуть?
– Я думал, ты меня надоумишь.
– У меня нет ни опыта, ни желания, ни таких денег. А ты просто с жиру бесишься.
– Так и знал, что ты так скажешь. Я и люблю тебя за твою предсказуемость, ты надёжен.
– А Лукерья знает о твоих планах?
– А зачем? Для неё ничего не изменится, как жила, так и будет жить.
– Ты так в ней уверен?
– Ты плохо её знаешь. Она умна и знает цену главному в жизни.
– Но жить-то она привыкла с комфортом, даже в роскоши.
– Да, и уже бесится от этого. Её мечта как раз приют для собак и кошек, и ещё – лошади.
– Ну вот тебе и решение проблемы. Собери всех собак и кошек на земле, всем твоих миллиардов хватит.
– Смеёшься?
– Так и ты не серьёзно.
Риналь посмотрел на меня так, что я понял – он не шутит. Вот ещё напасть. Был нормальный мужик, а стал больным на всю голову. Я продолжал ему подыгрывать, это – как с ребенком, а то будет истерика.
– Хорошо, что от меня-то требуется?
– Надо раздать по пять миллионов всем, кто нуждается. Но это должны быть порядочные люди.
– А как ты будешь определять, кто приличный человек, а кто – нет?
– Я сказал порядочные, а не приличные.
– А в чём разница?
– У порядочных совесть есть. Приличных вокруг полно, а порядочных – днём с огнём не сышешь.
– И что, есть тест на порядочность?
– Есть, наверное, но я его не знаю. Поэтому-то ты мне нужен. Ты организуешь разведывательное агентство, которое и будет выявлять таких людей. С каждого будешь иметь миллион. Персонал и систему отбора разработай сам. Надо же тебе чем-то заниматься.
– Я. между прочим, художник.
– Но ты пока живой и поэтому тебя никто не покупает. В живописи я ни черта не понимаю. Я могу купить все твои картины, но во-первых, ты мне не продашь, ты же гордый, а во-вторых, что мне с ними делать? Слушай, если ты поможешь мне, я куплю все твои картины и просто подарю Эрмитажу – прославишься на века.
– Спасибо, обойдусь. Избави Бог нас от таких меценатов. Кстати, Лукерья ценит мои картины. Всё, что висит у тебя в доме, это всё моё.
– В самом деле? Я ещё думал, на кой чёрт она понавешала всю эту лабуду. Впрочем, я не очень-то их разглядывал. Ну если ей нравится – пусть висят. А кстати, почему нет её портретов?
– А чтобы ты не догадался,
