вскочил, но Джекоб здоровой рукой уже прикрыл свое перепуганное лицо в зеркале. В тот же миг и злобный упырь, и серые стены сгинули, и он снова увидел в отражении за спиной отцовский письменный стол.
– Джеки?
Сквозь глухой гул крови в висках он едва расслышал голос младшего брата. Хватая ртом воздух, Джекоб отпрянул от зеркала.
– Джеки, это ты там?
Пряча окровавленную руку в рукаве, Джекоб открыл дверь.
Глаза Уилла были круглыми от страха. Наверно, опять страшный сон приснился. Младший братец. Уилл ходил за ним повсюду, как собачонка, и Джекоб защищал его, где и как мог, – и на школьном дворе, и в парке. Иногда даже прощая братцу, что мать больше любит именно его, младшенького.
– Мама говорит, нам сюда нельзя.
– С каких это пор я слушаю, что говорит мама? Но если проболтаешься, я больше никогда не возьму тебя в парк.
Уилл жадно пытался заглянуть мимо него в комнату, но покорно опустил голову, как только Джекоб прикрыл за собой дверь. Там, где он, Джекоб, безрассуден, Уилл осторожен, где он рвет и мечет, Уилл спокоен, где он любопытен, Уилл робок. Схватив Джекоба за руку, братик заметил кровь у него на пальцах и вопросительно поднял глаза, но Джекоб, ни слова не говоря, повел Уилла спать.
То, что открылось сегодня в зеркале, принадлежит только ему. Ему одному.
2. Двенадцать лет спустя
Солнце уже клонилось к стенам разрушенной крепости, но Уилл еще спал. Заснуть ему удалось далеко не сразу, слишком сильно донимали его боли все последние дни.
Это твоя ошибка, Джекоб, а ведь ты столько лет был осторожен!
Годы, когда он открывал для себя новый незнакомый мир и однажды набрался дерзости и стал звать его своим. Все прахом! Годы, за которые этот мир стал ему родным домом. В пятнадцать Джекоб уходил в Зазеркалье уже на недели. В шестнадцать он пропадал там, теряя счет месяцам, и все равно ему удавалось сохранить свою тайну. И вот проклятая спешка подвела его…
Прекрати, Джекоб! Сделанного не воротишь.
Он выпрямился, прикрыл Уилла своим плащом. Раны на шее брата заживали хорошо, но на левом предплечье уже проступил камень. Бледно-зеленые прожилки протянулись до самого запястья и просвечивали сквозь мягкую кожу, как полированный мрамор.
Всего одна ошибка!
Джекоб прислонился к закопченной колонне и поднял глаза к верхушке башни, где стояло зеркало. Никогда он не входил в него, не удостоверившись, что Уилл и мама уже спят, никогда. Но после маминой смерти там, по ту сторону, в его жизни стало еще на одну пустую комнату больше, и он ждал и не мог дождаться лишь одного – мига, когда снова можно будет приложить ладонь к темному стеклу и уйти. Как можно дальше.
Ты нетерпелив, Джекоб. Так и скажи. Это один из главных твоих недостатков.
Он
