мешочек с изюмом. Лейн заурчал от удовольствия. Вой сместился куда-то вправо, но не приблизился. Дилла проверила, легко ли выходят кинжалы из ножен.
– Ты круг широко очертил?
– На три шага. – Лейн, не прекращая жевать, вытащил нож, положил рядом, лезвием от себя.
Дилла прищурилась, разглядывая отразившие лунный свет руны.
– Холодное железо? Как ты его носишь?
– У меня ножны из кожи огненного полоза.
– Из шкуры василиска было бы надежнее. – Дилла не боялась холодного железа, но ее любимые кинжалы были с серебряными насечками. Она немало намучилась, пока подобрала для них подходящие ножны, сквозь которые серебро не жгло её.
– Зато полоза не надо убивать, он сам сбрасывает кожу, – возразил Лейн.
– Нашел кого жалеть! Или тебе нравится превращаться в камень?
– У василисков это просто защитная реакция! – Лейн приподнялся на локтях и сердито посмотрел на Диллу. – Это их природное свойство. И первыми они никогда не нападают. А расколдовать окаменение проще простого.
– Ага, если поблизости окажется маг жизни! И если будет, чем ему заплатить. – Дилла сплюнула. – Одна такая тварь полдеревни в статуи превратила. И никто не почесался им помочь. Конечно, откуда у нищих горцев деньги!
– Василиски не селятся рядом с людьми. – Лейн бросил ей наполовину опустевший мешочек. – Его, должно быть, специально туда приманили, чтобы кому-то отомстить.
"И я даже знаю, кому!" – Дилла вспомнила, с каким трудом справилась с проклятой тварью. Вопреки утверждению Лейна, василиск первый на неё кинулся. Пришлось драться вслепую с обезумевшей ящерицей, вооруженной трехдюймовыми когтями. Это был первый случай, когда Дилла заподозрила, что сёстры хотят от нее избавиться. Но доказательств у неё до сих пор нет. А если бы и нашлись? Убей она кого-то из сестер, мать бы никогда не простила. Из посмертия бы прокляла.
Дилла высыпала на ладонь остатки изюма. Кинула в рот, принялась старательно жевать, заглушая горький привкус – то ли от гоблинского зелья, то ли от воспоминаний. Притихший Лейн лежал неподвижно, закрыв глаза.
– Ты что, опять обиделся? – не выдержав непонятного молчания, спросила Дилла.
– Я слушаю землю. – Он открыл глаза. – Здесь война была. Очень мерзкая война. Повсюду шрамы от огня. И они до сих пор болят.
– Надеюсь, ты не собираешься лечить целый мир?
– У меня нет столько сил. – Он сел, посмотрел на свои руки и зажал их подмышками. – Но ты была права со своим предчувствием. Этот мир… его почти убили.
– Ты можешь уйти, – тихо сказала Дилла. – Я и сама справлюсь.
– Какая разница, где прятаться? – Лейн криво усмехнулся. – По крайней мере, здесь меня точно искать не станут.
– Искать? – насторожилась Дилла.
– А ты как думала? Придвен уже наверняка нажаловалась отцу, что я напал на нее, чуть не убил, ограбил, да к тому же разрушил ее подгорный дворец. И сбежал, что лишний раз подтверждает мою вину.
– Почему
