ручкой.
– Так… Хм…
Дарья отыскала таблицу, в которую вперилась долгим задумчивым взглядом. Громоздкие латинские названия и цифры рядом. Сбивали с толку не только слова на мёртвом языке, но и то, что, по непонятному капризу составителей таблицы, веса разных ингредиентов указывались то в граммах, то в унциях, то в дробных частях фунтов. Сбиться было проще простого. Легонько скользя ногтем по бумаге, она принялась в который уже раз пересчитывать состав смеси.
*
Соня некоторое время постояла перед дверью, покусывая губы и то приподнимая руку, то вновь её опуская, но так и не дотрагиваясь до звонка. Время подбиралось к семи часам вечера, в подъезде было темно, и шнырял по углам ледяной сквозняк. Хотелось войти в тепло отцовского дома, оставить за дверью стылую осеннюю влажность, но она никак не решалась.
Соня знала, что можно оставаться близким с человеком, даже будучи далеко от него. Но также она знала, что это правило работает и в обратную сторону: быть близким и быть рядом – не всегда одно и то же. И всё же она заставила себя позвонить. Не то пожалела потраченного на дорогу времени, не то по старой памяти не посмела ослушаться отца.
Замок щёлкнул сразу же, и Соня задумалась, не ждал ли он, стоя с другой стороны, и подглядывая за ней в глазок. Или просто слушая, как она топчется на коврике.
– Соня! – улыбнулся он.
– Привет, пап, – ответила девушка, старательно вымучивая улыбку.
Отец обнял её, одновременно переводя через порог. Даже не так. Скорее заключил в объятия и затащил в квартиру. Нежно, но настойчиво. Соня не сопротивлялась, но и рук навстречу родителю не протянула – только наклонилась всем телом вперёд, крепко сжимая сумку. Отца это ничуть не смутило. Отстранившись, он осторожно пригладил волосы дочери, наклонил голову вправо, потом влево, разглядывая её, и, наконец, заключил:
– Какая ты у меня красавица!
– Спасибо, пап, – ещё раз улыбнулась Соня.
Вешая куртку на вешалку и переобуваясь, она тайком разглядывала отца и пыталась вспомнить, была ли у него на висках седина, когда они виделись в последний раз. Или это второе родительство так сказалось на почти пятидесятилетнем мужчине? За год, что прошёл с рождения сына и последней встречи с дочерью, морщины на его лице стали глубже, а тени под глазами – темнее. Но при этом он оставался таким же резким в движениях.
– Проходи на кухню, Сонечка, – рукой он указал направление. – Поужинаешь со мной?
– Нет, спасибо, я… – девушка запнулась, пытаясь придумать благовидный предлог, но не сумела и отделалась нейтральным: – Я не голодна.
– После работы-то? – отец, уже скрывшийся на кухне, высунул голову из-за угла. – Ну-ну… Как знаешь.
Соня прошла следом за ним и уселась на стул со странно выгнутой спинкой. Всё в этом доме было странным и незнакомым. Чужие запахи, чужие звуки. Даже свет фонарей за окном казался каким-то не таким, тусклым и болезненным. А саму себя она ощущала пришельцем, на отца
