лучше с беженцами, – со знанием дела предложил купец. – Их сейчас много. Из Динабурга, из Кокенгаузена… Пока в Ригу пускают всех. Многие, правда, следуют еще дальше – на корабль и в Швецию.
– Плохо, – к чему-то прислушиваясь, Никита Петрович покачал головой. – Наши союзники датские немцы что-то не торопятся посылать свой флот.
– Да на них разве надежда? – отмахнулся торговец. – Бусурмане, они бусурмане и есть. Ладно, мил человеце… Не спрашиваю, как тебя звать – понимаю, тайна сие. Но молиться буду.
– И я за тебя… Удачно добраться!
– И тебе Господь в помощь.
Беглецы обнялись, простились. Амос Сергеев пошел лесом – к реке, Бутурлин же остался возле дороги – дожидаться беженцев. Где-то совсем рядом все громче и громче звонили колокола. Видать, не показалось… Господи! Да это ж набат! Случилось что… Ага! Пожар, однако.
Горело подворье. Судя по распространению огня, его подожгли аж с четырех концов. Сожрав полдвора, хозяйственные постройки и телеги, оранжевые языки пламени хищно лизали крышу. Во дворе рядами лежали трупы, в большинстве своем – местные рейтары, правда, Стриса-Стрижа Бутурлин среди убитых не увидел. Наверное, все же сбежал, сволочина.
Что же касаемо русских приказчиков и купцов, то их на подворье уже оставалось мало – с началом войны съехали со всей возможной поспешностью, даже вот в двухместной каморке проживал один Сергеев. А в шестиместной, интересно, сколько? Как бы то ни было, именно там приняли первый натиск Стрижа и его алчных людишек. Нет, ну, посмотреть только! Хозяин подворья – ну, пусть арендатор – на голубом глазу грабит собственных же постояльцев, не пускает их в город, чинит всяческие неправды… Ох, и долготерпеливый же русский народец – какие-нибудь англичанишки давно бы этого гада Стрижа на собственных воротах вздернули, а московиты, вишь, терпят. Какого рожна, спрашивается? Все для барышей?
У трупов боязливо толпились зеваки, прибывшие из ближайших деревень. Тушить подворье, похоже, никто не собирался, даже прибывший вскоре шведский разъезд во главе с флегматичным красноносым капитаном, похоже, что немножко пьяным.
– А, пускай горит, – глядя на поднявшийся к небу огонь, махнул рукой капитан. – Все одно приказано пожечь все пригороды.
Ну, собственно, именно об этом говорил и Сергеев.
Горящее подворье шведов не заинтересовало, а вот трупы – да. Сам капитан даже спешился и велел перетащить убитых за ворота для последующего опознания. Опознали, к слову сказать, быстро.
– Это – Карл Ладвик, он у проезжих ворот живет, ну, там, в жилом доме…
– А вот это – Людвиг с Королевской улицы, рейтар.
– Ой! Я и того парня знаю…
Солдаты показывали пальцами и орали наперебой.
Цыкнув на них, капитан склонился над телами:
– Вот у этих двоих что за раны? Больно уж страшные… Вон, голова-то на честном слове держится… и кисть руки… Польская сабля? Палаш?
– Думаю,
