Я шутя задвинула ему легонький подзатыльник. – Нехороший человек! Зачем ты так поступил со мной?
– Извини. За это я беру тебя в свою команду. Потому что ты молодец, настоящий Шерлок Холмс в юбке! Две головы лучше одной. Пойдешь?
«Ну наконец-то!» – еще сильнее развеселилась я, ведь конкретно того и добивалась.
– Пойду!
Короче, к дому я подъезжала в твердой уверенности, что схожу в церковь и помолюсь за здравие Катерины – так я была ей благодарна за то, что она сумела заставить меня взяться за расследование.
– Если я приглашу тебя в ресторан, ты согласишься? – спросил мой кавалер, остановив «БМВ» опять-таки возле моего подъезда.
– А ты пригласишь? – не веря своим ушам, уточнила я.
– Да. Уже пригласил. Ну так как?
Глядя в его глаза, полные всей той нежности, что только может содержать в себе богатая ресурсами планета, ответила:
– А почему бы и нет? Когда?
– Давай завтра. Я позвоню тебе ближе к вечеру.
Оставив ему свой номер, я вышла и на негнущихся ногах устремилась в подъезд.
Глава 4
В коридоре сразу за дверью я обнаружила ведро с речной водой, в которой плескались четыре очаровательного вида малюсенькие рыбехины, такие милашки! Из комнаты нарисовался папа.
– Тебя можно поздравить? – спросила я, имея в виду улов.
– Еще как! Четыре здоровенных окуня! Раздевайся, иди обедать, – без перехода добавил он.
Я еще раз глянула в ведро и попыталась примерить к прелестной мелюзге определение «здоровенные». Едва оно начинало как-то примеряться, как в голове просыпался образ воистину гигантской щуки на два с половиной килограмма, и головоломка вновь, так и не склеившись, распадалась на части. Ну если все окуни настолько маленькие, что эти чудики считаются великанами, скажите, зачем тогда их ловить? Даже похвастать нечем, я имею в виду перед непросвещенной темнотой вроде меня, разумеется. Да еще и нужно угробить на это почти целый день. Нет, я этого не понимаю.
Не успела я скинуть туфли, как мама велела обуть их снова и отправляться в магазин.
– Пусть Танька идет! – взбунтовались во мне лень и некоммуникабельность: с продавцами же общаться надо, а я это не люблю и не умею.
– Совсем обнаглела, ничего по дому не делаешь, лодырь, тунеядка. – Эти «комплименты» вынудили меня обуться, но не более.
– Предлагаю консенсус. Пусть Танька общается, а я буду таскать за нее сумки.
На том и порешили.
– Пока ты неизвестно где шаталась, мы с предками ходили комнату смотреть, – поделилась со мной однокурсница, когда мы вышли из дома. У меня в руках были свернутые трубочкой пустые пакеты, у Таньки – ее розовый пиджак, который она сняла с себя по случаю теплой погоды, оставшись все в той же оранжевой юбке и красной блузке на пуговицах, которая, как и пиджак, не слишком гармонично смотрелась с низом.
