под искусственным светом, – все мое критиканство испарилось.
Меня продолжали осматривать сверху донизу. Я стояла, крепко зажмурившись, высоко подняв голову, вытянув шею, расправив плечи и расслабив руки. Утреннее солнце растекалось по изгибу шеи, ушным раковинам, сползало по ключицам, бедрам, икрам и как бы нашептывало: «Посмотри на свое тело! Эти прекрасные холмики-груди, совершенная форма живота, длинные красивые ноги». Меня наполняли теплые песочные тона – просто сияющий сосуд среди белых халатов и бирюзовых перчаток.
Наконец можно было приступить к волосам. Втроем мы вытягивали одну за другой сосновые иглы, складывая их в белый пакет. Я чувствовала резкую боль, когда запутавшиеся сучки раздирали кожу и выдергивались вместе с волосами. Мы вытаскивали и вытаскивали, пока пакет не оказался заполнен до краев иглами, палками и волосами. «Наверное, хватит», – сказала одна из сестер.
Остальное мы вынимали в тишине, бросая все сразу на пол, чтобы потом подмести. Я слегка подула на плечи, чтобы убрать просыпавшийся с головы мелкий мусор. Пришлось долго провозиться с сосновой иглой в форме рыбьей кости, а тем временем медсестры разбирали и прочесывали волосы на затылке. Казалось, этому не будет конца. Попроси они тогда нагнуться, чтобы обрить меня наголо, я подставила бы голову без вопросов.
Мне выдали бесформенную больничную рубашку и проводили в другой кабинет, где стояло что-то похожее на стоматологическое кресло. Я легла на него, развела ноги в стороны, лодыжки закрепили ремнями. Прямо надо мной – на потолке, прикрепленная канцелярской кнопкой, – была картинка с парусником. Кажется, ее вырвали из какого-то календаря. Медсестра принесла поддон с металлическими инструментами – еще никогда в жизни я не видела такого количества. Между моими коленями оказались сразу три женщины в белых халатах – такой маленький горный хребет. Одна сидела на табурете, остальные расположились за ней и смотрели на меня. «Какая ты спокойная», – говорили они.
Мне было не очень понятно, по отношению к кому я оставалась спокойной. Рассматривая парусник на потолке, я представляла, как за стенами этой маленькой комнаты он плывет куда-то далеко-далеко, где ярко светит солнце. Я подумала, что у этой лодки непростая задача – отвлекать меня. Из моего заднего прохода торчали две длинные деревянные палочки с марлевыми тампонами внутри меня. Парусник отлично справлялся с поставленной задачей.
Шли часы. Мне было неприятно все: прикосновение холодного металла, плотные марлевые тампоны, таблетки, шприцы, раздвинутые ноги. Но женские голоса успокаивали меня, как если бы тут все колдовали над появлением новой жизни. Потом принесли мензурку с кислотно-розовыми таблетками, но протянули ее мне так, словно угощали вкусным коктейлем. Они постоянно ловили мой взгляд и перед тем, как что-либо сделать или ввести внутрь, обязательно объясняли: «Как ты? Все в порядке? Этой голубой кисточкой мы сейчас помажем твои половые губы. Будет
