я и сказал. Если ты мне не веришь, если не принимаешь мою любовь, то ничего не говори мне утром. Сделай вид, что ты этого не слышала. Я буду думать, что ты просто спала. Но если ты слышишь и если чувствуешь то же, что чувствую я, то дай мне знак…»
– Интересно какой? – я отхлебываю чай.
«…Знаешь, в кабинете шефа в углу переносная урна для голосования. С прошлых выборов осталась. Положи в нее что-нибудь. Ну хоть заколку, что ли…»
– Остроумно, – комментирует Виктория Львовна. – И романтично.
«…Катя, я стихи сегодня сочинил, пока смотрел на тебя. Можно, почитаю?
Твое лицо мне снилось много лет,
Оно всплывало медленно и властно
Средь лиц других, унылых и несчастных,
Среди людских больших и малых бед…»
ГОМЕР. Клянусь Зевсом, странно слышать на исходе двадцатого столетия стихи о любви в пустом кабинете по селектору. Здесь все такое служебное: столы, стулья, телефоны, диаграммы. А в окне стоит луна – та же самая, что светила Пенелопе, ожидающей своего Одиссея…
И сразу исчезало все: дела,
Людские лица, суета мирская…
Ты приближалась, как волна морская,
Неотвратимо и легко ты шла…
САБУРОВА. Нам только стихов по ночам не хватало! Лежим, слушаем с Валькой. Или с Галькой.
«…Сегодня я почувствовал себя Пигмалионом. Я создал свою Галатею и влюбился в нее. Ты помнишь этот миф? Теперь я в него верю. Любовь должна пройти через руку художника, тогда он верит в ее истинность…»
– Совсем чокнулся, – бормочу я.
– Мам, может, он пьяный? – спрашивает Валька.
«…Помнишь, Пигмалион попросил богов, чтобы они оживили Галатею…»
Ну все! Хватит! Подбегаю к селектору, хлопаю по клавише.
– Ты, Пигмалион! Может, дашь людям поспать?!
БУСИКОВ. Я отпрыгнул от селектора, как от змеи. Какой ужас! Мурзик тоже вскочил в кресле, выгнул спину. Все погибло! Неужели они слышали?! Какой я дурак! Я схватился за голову и замычал.
Хоть в петлю лезь. Спас меня звонок, раздавшийся в прихожей, а вслед за тем тяжелые удары в дверь с лестничной площадки. Похоже, били ногой.
Звонок повторился. Селектор щелкнул и сказал голосом Людмилы Сергеевны:
– Слава, спросите кто. Вы один мужчина в филиале.
Я вышел в прихожую, подошел к двери, прислушался. Удары башмаком повторились.
– Кто там? – спросил я.
– Почтальон Печкин! Открывай! – голос был угрожающий и, вроде, пьяный.
– Что вам нужно?
– Жена моя нужна! Открывай!
От растерянности я открыл. Не успел опомниться, как на меня с лестницы прыгнул какой-то мужик, сбил с ног и, насев, принялся молотить меня куда попало.
– Вот вы чем занимаетесь здесь, в своем филиале!
– Вы Катин муж? – успел спросить я его между ударами.
Он опешил, прекратил побоище…
– Почему
