Юрик. Нет звука. Играю только по праздникам.
– Толя, ты Витьку Кротова помнишь? – спросил Ганичев.
– Крота? Из первого Лехиного состава?
– Ну да, банджист.
– Видел лет пять назад.
– Где?
– А-а… Лучше бы не видел, – махнул рукой Толя.
– Что? – насторожился Ганичев.
В ответ саксофонист провел ребром ладони по шее.
– Не играет? – спросил Ганичев.
– У него же руки трясутся.
– А где его найти, не знаешь?
– Не… Спроси у Ершова.
Ганичев кивнул и быстро удалился.
Музыканты Ленинградского диксиленда в концертных красных смокингах ожидали выхода. На сцене доигрывало трио Лыткина.
Ганичев подошел к банджисту Ершову, о чем-то спросил. Из-за музыки не было слышно, что ответил Ершов. Послышались аплодисменты. Трио раскланялось и покинуло сцену. Проходя мимо, музыканты дружески напутствовали коллег перед выходом.
Стихли аплодисменты – это диксиленд появился на сцене. Началась музыка.
Ершов сначала подыгрывал, но вот пришла его очередь, и он начал солировать.
Джазовый теплоход плыл по какой-то речушке среди полей, березовых рощ, деревень в несколько домиков, среди пасущихся на лугах коров, цветущей земли.
Музыканты на палубе, раздевшись кто до трусов, кто просто скинув пиджак, играли нечто джазово-пасторальное. На банджо играл человек с худым лицом и впалыми щеками, зачесанный на пробор.
Под дребезжащие звуки банджо во двор продовольственного магазина зарулил «рафик». Ганичев выпрыгнул из машины.
– Вася, две минуты! – крикнул он шоферу и побежал ко входу.
В зарешеченном окне подсобки мелькнуло мужское небритое лицо. Увидев белый халат врача, человек скорчил испуганную гримасу и исчез.
Ганичев вошел. Навстречу шла женщина в халате продавца.
– Обед у нас.
– Кротова можно видеть? – спросил Ганичев.
– Там, – указала она на дверь.
Ганичев распахнул ее и вошел.
На цементном полу в пустой подсобке стояли три ящика. На двух сидели мужчины – тот, что выглянул в окно, и Виктор Кротов – в ватнике, с гладкими впалыми щеками, зализанный на пробор. На третьем ящике лежал плавленный сырок и стояли два пустых стакана.
– Виктор Иванович? Кротов? – спросил Ганичев, с трудом узнавая бывшего банджиста.
Небритый встал, подобострастно улыбаясь. Кротов продолжал сидеть.
– Согласия моего не было, – сказал Кротов мрачно. – Принудительно – только через суд.
– Витек, ты погоди, Витек, – залебезил небритый. – Может, амбулаторно.
– Люська его вызывала – пускай сама и лечится! – Кротов демонстративно отвернулся.
Несколько секунд Ганичев с жалостью смотрел на Кротова.
– Витек, ты много принял сегодня? – спросил он
