опустила руки.
– Ты думаешь, это забавно? – Её тон был не раздражённым, а скорее удивлённым.
– Нет, я, слава богу, таким не занимаюсь, – сказала Элоиза, садясь напротив своего редактора. – Ну, что ты хочешь, чтобы я сказала? Я допустила ошибку, я прямо признаю это, больше этого не повторится. Так что теперь решайте, отправить ли меня ещё какую-то работу делать или отпустите уже домой.
Она положила в рот две подушечки «Стиморол» и протянула оставшуюся пачку Огорд, которая нерешительно взяла её.
– Хм… Просто мне показалось, что между тобой и Миккельсеном что-то произошло, о чём я, наверное, не должна знать.
– Это не так.
– Между тобой и Миккельсеном произошло что-то, о чём я ни в коем случае не должна знать?
– …Нет.
– Кальдан?!
– Это не так! – Элоиза подняла перед собой руки.
– Хорошо, хорошо. Так уж и быть, я тебе, пожалуй, поверю.
Карен Огорд мгновение барабанила пальцами по кофейному столику, задумчиво глядя на Элоизу. Элоиза широко улыбнулась, и она с деланым раздражением махнула на неё рукой.
– Ладно, ладно, тебе просто повезло. Так у тебя есть чем заняться сейчас или нам просто собрать группу и провести очередную редакционную встречу?
Элоиза инстинктивно подняла руку к внутреннему карману куртки, где лежало письмо.
– На самом деле я только что получила запрос, который хочу изучить получше.
– От кого?
– Пока не знаю. Мне нужно время разобраться и понять, есть ли в нём что-то стоящее.
– Хорошо, иди тогда. И не забывай держать меня в курсе, хорошо?
Когда Элоиза вернулась на своё редакторское место, Могенса Бётгера за столом не было. С противоположной стороны заходили коллеги из других отделов и занимали свои места в опенспейсе, и Элоиза чувствовала на себе их взгляды, слышала вопросы, которые они безмолвно задавали себе и друг другу:
Что она здесь делает? Разве её не отстранили? Что, чёрт возьми, произошло?
Она уселась поглубже в офисное кресло, чтобы их лица исчезли за низкой перегородкой, и набрала номер исследовательского отдела на первом этаже.
Она слушала гудки, пока, наконец, в трубке не послышался голос её любимого коллеги Мортена Мунка, разгульного человека с вечно блестящим от пота лицом.
– Какого чёрта, Кальдан, ты здесь? Я думал, что тебя арестовали.
Мунк, как всегда, говорил хрипло и задыхался, хотя ничем таким, что могло бы подорвать его сердце, он не занимался.
– Ах, ты меня знаешь, – с нежностью ответила Элоиза. – Я не могу остаться в стороне, а Миккельсен не может обойтись без меня. Кстати, а я – без тебя.
– Touché, ma chérie[2]. Чем обязан такой чести?
– Ты сейчас на своём месте?
– Ну а где же ещё?
– У тебя есть время поискать для меня кое-какую информацию?
– О
Тронут, моя дорогая (
