«Хейнекен» и протянула ему.
– Ну, раз вы уже открыли, – сказал он, беря в руки банку.
Элоиза разложила салат на блюде. Сверху полила первоклассным оливковым маслом, посыпала солью, перцем и мелко нарезанными травами.
Затем она села напротив Шефера и начала есть прямо с блюда.
– Что вы скажете о Кристофере Моссинге? Кажется, что вся его жизнь – это молочные реки и медовые берега, пока Анна Киль не пришла и не положила этому конец. Вы верите в такую глянцевую картинку или за ней что-то скрывается?
– В принципе всё говорит о том, что он просто был хорошим парнем. Насколько только можно им быть, когда ты юрист.
Его взгляд упал на салат.
– Скажите, вот это вы едите, когда умираете от голода? Немного фруктового салата и много сливочного сыра? Ни мяса, ни хлеба, ни чего-то ещё?
Элоиза пожала плечами.
– Я не очень люблю мясо.
Шефер неодобрительно поморщился. Затем покачал головой и продолжил:
– Моссинг был адвокатом защиты, поэтому, разумеется, ему приходилось защищать негодяев – богатых негодяев, прошу заметить, – и делал он это хорошо.
– Значит, могло быть много тех, кто имел на него зуб. Конкуренты, например. Разве у такого человека, как он, не бывает много врагов?
– Да, многим он не нравился по разным причинам. Но на убийство пошёл только один человек.
Элоиза задумчиво жевала.
– Правда ли, что после убийства она стояла перед камерой наблюдения на дороге у его дома и несколько минут смотрела в объектив?
Шефер сделала глоток пива, не сводя с Элоизы глаз.
– Угу.
– И нет ни малейшей вероятности, что вы можете ошибаться? Что Анну Киль обманули и кто-то просто пытается выставить её убийцей?
– Если представить, что кто-то вынудил её войти в дом, заставил её против своей воли убить Кристофера Моссинга, оставить свои отпечатки пальцев на орудии убийства, после чего измазать его в крови жертвы, то вы правы.
– Хмм.
Шефер покачал головой.
– Пожалуй, скажу так: я очень удивлюсь, если мы окажемся не правы.
Элоиза неуверенно кивнула.
– Но с какой стати ей это делать?
– С какой стати ей вообще делать что-то из того, что она сделала? Почему она убила его, почему она стояла и смотрела в камеру и почему она посылает вам письма сейчас, спустя столько времени – если принять на веру, что они действительно от неё?
– А у вас вообще есть версия? – спросила Элоиза. – Я имею в виду, относительно её мотивов.
– Окончательной нет. Но у неё, без сомнения, есть объяснение, зачем она сделала то, что сделала. Может быть, её привели туда голоса в голове. Может быть, она увидела Моссинга на улице или в очереди в супермаркете и убедила себя, что он – угроза, которую необходимо устранить. Но разумной причины, похоже, быть не может. Как вы, вероятно, читали в репортаже газеты «Ekspressen»,
