Быть может, каждый из нас будет необходим для другого в минуту опасности. Становится сыро, солнце зашло. Пора расходиться. Спокойной ночи!
И они разошлись по своим каютам.
Саргассово море
Джим Симпкинс спал плохо в эту ночь. Он ворочался на койке в своей каюте и к чему-то прислушивался. Ему всё казалось, что Гатлинг где-то поблизости, подкрадывается, чтобы расправиться с ним, отомстить, быть может убить. Вот чьи-то шаги, где-то скрипнула дверь… Сыщик в ужасе сел на койку.
– Нет, всё тихо, померещилось… Ой, чёрт возьми, какая душная ночь! И потом – москиты и комары не дают покоя. Откуда могла взяться вся эта крылатая нечисть среди океана? Или я брежу, или мы близко от земли? Не пойти ли освежиться?
Симпкинс уже не первую ночь ходил освежаться в трюм парохода, где находились запасы консервов и вина.
Он благополучно добрался до места, пробираясь ощупью впотьмах по знакомым переходам, и уже глотнул хороший глоток рома, как вдруг услышал какой-то странный шорох.
В этом лабиринте трудно было определить, откуда слышались эти звуки. У Симпкинса похолодело в груди.
– Ищет. Нечего сказать, хорошая игра в прятки. Только бы он не нашёл до утра. А там придётся просить заступничества мисс Кингман. – И он стал, затаив дыхание, пробираться в дальний угол трюма, почти у самой обшивки. Именно там, за обшивкой, вдруг послышался шорох, как будто какое-то неведомое морское чудовище, выплывшее со дна моря, тёрлось шершавой кожей о борт парохода. Таинственные звуки стали слышнее. И вдруг Симпкинс почувствовал, как от мягкого толчка колыхнулся весь пароход. Ни волны, ни подводные камни не могли произвести такого странного колебания. Вслед за этим толчком последовало ещё несколько, вместе с каким-то глухим уханьем.
Симпкинса охватил ледяной ужас далёких животных предков человека: ужас перед неизвестным. Горе тому, кто не сумеет сразу побороть этот ужас: слепые инстинкты гасят тогда мысль, парализуют волю, самообладание.
Симпкинс почувствовал, как холодом пахнуло в затылок и волосы на голове поднялись. Ему казалось, что он ощущает напряжение каждого волоса. С диким рёвом бросился он, спотыкаясь и падая, вверх, на палубу.
Навстречу ему шёл Гатлинг. Симпкинс, забыв обо всём, кроме страха перед неизвестным, чуть не бросился в объятия того, от которого только что спасался, как мышь в норе.
– Что это? – спросил он каким-то шипящим свистом (нервные спазмы сдавили его горло) и схватил Гатлинга за руку.
– Я знаю не больше вашего… Пароход мягко качнулся на бок, потом опустилась носовая часть и вновь поднялась. Я наскоро оделся и вышел посмотреть.
Луна ярко освещала часть палубы. Пострадавшая во время аварии носовая часть парохода была погружена в воду, и палуба здесь лежала почти на уровне воды.
Симпкинс остался выше, следя за Гатлингом, который осмотрел всю носовую часть палубы.
– Странно, странно… Спуститесь
